изобретатель, о котором Чарльз Берд узнал, только когда тот прибыл в Петербург, и доброжелатели сообщили о приезде англичанина, вовсе не имел отношения к паровым машинам, как к двигателям [Оливер Эванс был специалистом по производству паровых машин в текстильной отрасли].
— Это за что, позвольте спросить, вам так платят? — возмутился Фултон.
Он-то прибыл за свои. Не было ранее никаких приглашений. Можно сказать, что изобретатель несколько разочаровался в революции, и сейчас ему вот такая Франция не особо нравилась, он становился сторонником реставрации монархии, ну, или некоего единовластия. Вот и сбежал, посчитав, что лучше в Россию, где производят пароходы.
— А вам не обещали денег? И не дали ничего? — с удивлением спросил Джон Фитч, уже поняв, что не он один получил большие деньги сразу, и пока ещё вовсе ни за что.
— Я, признаться, прибыл по собственной воле и… были свои причины, — замялся Фултон.
Роберт Фултон не хотел признаваться, что живёт, или уже жил, во Франции, где вдохновлялся идеями Республики и строительства нового справедливого мира. Скажи он об этом сейчас, и, может быть, тот же Эванс окажется столь ярым английским патриотом, что сразу же полезет в драку. Да он и сам бы ударил себя же, но прежнего.
— А вы почему молчите? Если не составит труда, представьтесь, пожалуйста, — сказал Фитч, перехвативший роль модератора встречи у Берда.
— Ричард Тревитик, господа. Прошу простить меня за неучтивость. Я инженер и тоже увлекаюсь паровыми машинами, — скромно признался Тревитик.
Сейчас именно он менее известный и прославленный изобретатель, у которого идей было не много, а очень много, вот только с реализацией проблемы. Он уже успел прослыть прожектёром. И да, ему также полагались подъёмные и не меньшие, чем остальным. Вот только об этом Ричард, страшась таких огромных сумм, не хотел рассказывать. Мужчине всё ещё не верилось, что его отпустили из Ливерпуля и что не обманули по приезду, выдали деньги. Господин Гаскойн включил какие-то свои связи, смог найти Тревитика и пригласить его в Россию.
Все изобретатели, кто больше времени, кто меньше, не могли добиться выезда из столицы. Во время тех попыток выбраться из Петербурга, что уже осуществлялись мужчинами, их просто разворачивали гвардейцы на выезде, без объяснения причин. Вообще, создавалось впечатление, что изобретателей либо вынуждают уехать из России, либо к чему-то принуждают, скорее всего, к сотрудничеству на невыгодных условиях. Второе, как показывает сам факт разговора с промышленником Бердом, более вероятно.
— Господа, прошу вас услышать меня. Если вам заплатили такие деньги, то я готов вернуть долг… Кому? Мистеру Сперанскому, если я правильно понял? Тем более, что нынче он устраивает свою карьеру военного. Побаловался и всё… Знаете ли, он увлекающаяся натура, — Берд деланно рассмеялся. — Вчера одно, после забыл о начинаниях и уже отправился развлекаться на войну. Разве так дела делаются?
На поверхности именно так всё и выглядело. Куда не посмотри, в какой вид деятельности, везде так или иначе, но обозначился Сперанский. А такое разбазаривание сил чаще всего связывают с прожектёрством, даже авантюризмом. По сути, что путало мысли прибывших изобретателей, это так и было. Вот только пароход-то ходит по реке, грузы перевозит. Второй корабль на паровой машине, как многие утверждают, уже собираются спустить на воду. Пусть не придётся работать со Сперанским или с этим мужиком Кулибиным, но осмотреть судно хотел каждый из собравшихся. Может, только в меньшей степени Эванс.
— Господа, чем могу быть полезным? — в отдельном кабинете в ресторане Астория появился представительного вида мужчина.
Он был ещё достаточно молод, имел стройную фигуру, словно воин, а взгляд… с хитрецой, глубокий и решительный.
— А вы кто? — спросил на русском языке Берд.
— Ну как же, господин Чарльз Берд, вы меня не знаете? Впрочем, я не обидчив. Позвольте отрекомендоваться, господа, Янош Крыжановский, я волей случая хозяин всего этого ресторана и не только его. Ах, прошу простить меня, несколько приврал, конечно, хозяин тут господин генерал-майор и действительный статский советник Михаил Михайлович Сперанский
Янош, бывший бандит по кличке Барон, был сама любезность и сиял лучезарной улыбкой.
— Что говорит этот человек? Он упомянул Сперанского? — спросил на английском языке у Берда Джон Фитч.
— Мсье Фитч? Я правильно понял? — перешел на французский язык Янош.
— Удивительно, что меня тут, за тысячи миль от моего дома, знают в лицо, — усмехнулся Фитч. — Или весь Петербург — это одни шпионы, и все знают о нас?
На самом деле здесь и сейчас сработал «господин случай». Барон был случайно в Астории, случайно же, без особого интереса спросил у управляющего о ситуации и произошедшем за неделю, о сплетнях, и тот ничего существенного не рассказал. Янош Крыжановский уже садился в свою новую карету, как его нагнал человек и попросил вернуться. И по возращении Барона в Асторию половой, знающий английский язык и обслуживающий господ из Англии, стал рассказывать удивительные вещи. После недолгих раздумий, Янош решил действовать. Выслушав доклад полового, стало понятно, что Берд, человек, за которым Сперанский просил присмотреть, умудрился найти административные рычаги и сейчас пробует давить на людей, которые нужны Михаилу Михайловичу. Опять получается, службу запорол? Лишь изредка отправлял людей посмотреть на мастерскую Берда, но не увидел там особых изменений, так что и позабыл о задании.
— Вы не могли бы оставить нас? — на французском языке спросил несколько начавший нервничать Чарльз Берд. — Как вас? Крижновский?
— Крыжановский. И безусловно, я вас оставлю. Удобства наших гостей — это главное, к чему нужно стремиться, — улыбался Барон, и, словно Берда и не было вовсе, обратился к присутствующим. — Господа, не знаю, где вы остановились, но номера гостиницы Астория в вашем полном распоряжении. Питание и проживание за счёт заведения, можете обедать в ресторане, или же вам принесут всё, что ни попросите, в номер. Прошу простить меня, господа, но если нужда будет, то и приведут кого угодно. А ещё я свяжусь с секретарём канцлера Безбородко и посодействую выправке вам документов. Далее предоставлю кареты высочайшего удобства и охрану, дабы вы могли быстро и с удовольствием отправиться в Нижний Новгород.
— Мне в Надьеждьево, — поспешил сообщить Эванс.
— Как будет угодно, сударь, — сказал Янош и собрался уходить.
Нужно дать распоряжения охране, чтобы организовали слежку за Бердом и взяли под полную опеку изобретателей.
— Вы забываетесь! Вы знаете, чьи интересы я представляю? — выкрикнул
