меня Илью. А я не могла его отдать ей. Кто-то скажет: он мне не принадлежит. Но пусть тогда никому не принадлежит, раз он не со мной. Не мой. Каждую ночь я заливала подушку слезами. Чтобы хоть немного заглушить всю боль от моего безвыходного положения. Я стала пить. Немного, но алкоголь — единственное, что притупляло чувства. Давало возможность улыбаться и принимать ласки Стаса.
Стас. Я готова была выть в голос. Я не любила этого человека, а позволять любить себя, казалось, больше не могла. Моя попытка сблизиться с Ильёй опять провалилась. Стас предложил жить вместе, его вдохновляла эта идея, а меня… Меня выворачивало от этой мысли…
Первую неделю, когда Лю была ещё дома, мама все просила меня с ней поговорить.
— Ты всегда знала, как ее подбодрить. Ника, пожалуйста, поговори с ней. Может, хоть тебе она скажет, что произошло, — этот разговор повторялся изо дня в день.
Мама плакала, папа ругался. Они допытывались, почему я захотела переселиться. Не поругались ли мы, и если да, то из-за чего? Дома, правда, было невыносимо находиться. Но жить со Стасом было бы ещё хуже. Когда Любу забрали, ситуация не сильно изменилась. Родители каждый день ездили к ней, но она ни разу не вышла к ним.
Вокруг меня все рушилось и казалось, что меня скоро накроет обломками моей прежней жизни. Жизни, где я была счастлива. Меня мало что радовало, но сегодня, собираясь на день рождения Стаса, я выбрала самый откровенный купальник из тех, что у меня были. Я видела, как загорелись глаза Стаса, я видела заинтересованные глаза других парней. А ещё я видела абсолютно безразличный взгляд Ильи. И это было так горько понимать, что ты не вызываешь в человеке никакого желания.
После того, как Люба перестала с ним общаться, он превратился в робота. Бесчувственную машину. Он учился, играл в баскетбол, сидел с нами в столовой, но ощущение было такое, что здесь только его оболочка… И если после Лизы он пустился во все тяжкие, то сейчас, казалось, его в этой жизни ничего не интересует.
Видеть его полуобнажённое тело и не иметь возможности прикоснуться — было выше моих сил. Я даже получила возможность поговорить с ним один на один. Но разговор не принес мне облегчения. Я, допив вино, пошла к бассейну. Мне хотелось реветь, но я растягивала губы в улыбке.
— Привет, моя красавица, — подплыл ко мне Стас. Он потянулся к губам, но я повернула голову, подставляя шею. Он прошёлся поцелуями от уха к плечу. А я посмотрела в сторону Ильи. Он продолжал пить пиво, словно кроме него никого и не существовало в этом помещении. Я уверена, мысленно он был с ней, и я не знала, что придумать, чтобы вытравить ее из его мыслей.
50
Илья
Я ещё раз захожу в парилку, прячась от шумной компании. Хочу домой. Решаю, что побуду ещё немного и уйду.
Выйдя из парилки, вижу, как Стас в стороне о чем-то спорит с Никой. Она отмахивается от него и возвращается за стол, он трет переносицу и тоже идёт к столу, где Ника наполняет свой бокал новой порцией вина. Перехватываю его на полпути.
— Всё нормально?
— Ника, похоже, перебрала.
— Я могу как-то помочь?
— Да нет, Илья, спасибо.
— Ты не обидишься, если я домой поеду?
— Что, хреново тебе с нами? — как-то по-доброму спрашивает Стас.
— Мне просто хреново, и ты здесь ни при чем, ты же знаешь.
— А что у тебя с той девчонкой?
— Проблема в том, что ничего у меня с ней нет. Но очень хотелось бы, чтобы было. И я не знаю, как этого добиться.
— У тебя получится, я уверен, — Стас хлопает меня по плечу.
— Спасибо, я надеюсь. Я тогда пойду.
— Хорошо, спасибо, что пришёл.
Мы прощаемся и я, вызвав такси, покидаю вечеринку. Новая неделя не приносит новостей. Дни похожи один на другой. Я делаю ещё одну попытку навестить Кареглазку. Но она по-прежнему не выходит к посетителям и телефон ее по-прежнему отключён.
Зато за это время я подтянул все хвосты и на работе дела обстояли прекрасно.
Март подходил к концу. Тренер объявил о ещё одной серьезной игре, последней в этом году. Соревнования будут на выезде и проходить будут в три этапа. Первый уже не за горами — с семнадцатого по девятнадцатое апреля. Поэтому у нас снова добавились тренировки. Я как раз спешил на одну из них, когда меня окликнул Скворец.
— Привет, — мы пожали друг другу руки. — Я не знаю, насколько это правда, может, я что-то не так понял, — он выглядел взволнованным.
— Ближе к делу, я спешу, — поторопил его я.
— Похоже, Люба не вернется.
— Не понял?
— Я сейчас был в деканате и слышал, что она оформила академ.
Я смотрел на Скворца и мне очень хотелось потребовать от него подробностей. Но я осознавал, что он и так сказал все, что знал.
— Спасибо, — пробормотал я.
— Я подумал, ты должен знать.
— Да, ещё раз спасибо.
На тренировке я не получал столько замечаний от тренера за целый год, сколько получил за сегодня. Мои мысли были далеки от игры, и я ничего не мог с этим поделать.
Люба
— Ну что, Люба, — я сидела в кабинете Татьяны Иосифовны. — Я отпускаю тебя домой, но ты должна помнить. Тот результат, которого мы достигли — это только первая ступень к выздоровлению и восстановлению. Таблетки пить придется ещё как минимум полгода.
— Да, я поняла.
— Люба, и наши сеансы прерывать нельзя. Раз в неделю — это минимум.
— Хорошо.
— Ты точно хочешь ехать домой? — Татьяна Иосифовна склонила голову набок и внимательно присмотрелась ко мне.
Мне не хотелось домой, но и тут я оставаться уже не хотела. Если первые недели мне было абсолютно все равно, то сейчас мне все чаще хотелось побыть в одиночестве, только сейчас оно было другим, осознанным, наверное. Таблетки давали своей эффект, я не лежала овощем, смотрящим в одну точку. Но общаться с людьми я была ещё не готова. Мне хотелось тишины, умиротворения. Поэтому я договорилась с мамой, и она помогла мне решить вопрос с академическим отпуском в университете. А также согласилась, что я пока поживу на даче.
Дачей мы называем домик родителей папы Саши. Ещё пока они были живы, он провел им канализацию. Сделал пристройку и теперь там все удобства в доме. Мы часто проводили там летом выходные, а то и переселялись на несколько
