– Здесь тоже можно жить.
– Для этого мы со старейшиной все и затеяли.
– Когда ты узнал, что Никс – моя сатия?
– Я не узнал. – Командор присел над остатками мебели и вытащил из-под завала папку с бумагами. – Крет понял это случайно при отборе, когда девчонка мимоходом отбросила его сима от своей головы. Опыта ей не хватает, но даже то, что она так легко обвела всех вокруг пальца, говорит о ее огромном потенциале.
– А еще это говорит о том, что она не желает иметь с нами никаких дел, – с горечью произнес Терон. – Имеет право. Она ведь могла погибнуть!
– Думаешь, она тебя помнит? – Командор отряхнул папку и положил ее на подоконник. – Пока она не дала ни малейшего повода так считать. Она была одурманена зельями, ты был сильно ранен… могла и не вспомнить.
– Судя по сегодняшнему разговору, она все помнит. И я ей безразличен.
Терон вспомнил обвинения, брошенные ему в лицо десять минут назад, разочарование и безысходность во взгляде девушки, и руки сами сжались в кулаки. В том, что случилось, была только его вина. Это он задал неверные координаты, он отправил ее в мир, полный тварей, и то, что она выжила, не его заслуга. Ей не за что его любить.
– Завтра во время ритуала, когда свадебный портал не примет Градиса как ее избранного, ты займешь его место. Нельзя дальше тянуть с этим, потому что если ты обернешься полностью, этот мир пожалеет, что не сдался тварям хаоса.
– Никс не будет рада.
– Она приняла тебя три года назад, – жестко ответил командор. – Она свой выбор сделала. А ты постараешься доказать сатии, что она не ошибалась. Понял?
– Так точно, – кивнул Терон. – А Градис?
– Он в курсе.
– Хочешь сказать, – тяжело роняя слова, произнес Терон, – ему ты доверяешь больше?
– Делать ставку на нестабильного дуа-ло слишком рискованно. Ты все узнаешь после ритуала, когда сможешь стабилизировать силу. Ступай.
Командор кивнул на дверь. Терон скрипнул зубами, привычно подавил вспышку раздражения и вышел.
Завтра. Завтра он вернет частичку себя и станет целостным. И что бы ни думала эта девчонка, он ее не отпустит. Просто не сможет. Бойкая, живая, искренняя в своих чувствах, милая и нежная, хрупкая и такая желанная…
– Ты поймешь, что мы две части одного целого и друг без друга нам уже не прожить.
Терон сам не заметил, как ноги принесли его к дверям Никс, видно, сработала его знаменитая интуиция, потому что под дверью жены ругались двое. Гвардейцы наследника застыли в стороне, всем своим видом выражая готовность слиться с обивкой стен. Натан стоял перед входом, скрестив руки на груди, и с высоты своего роста поглядывал на худощавого принца с таким безмятежным спокойствием, что на месте наследника Терон бы уже извинился и сбежал. Но его высочество не привык к отказам. В этом мире его слово было законом, и никто никогда не решался ему перечить. Головы в Закрытом городе рубили очень быстро.
– Вы здесь не хозяева, а гости, – с ненавистью цедил он, бросая на Натана презрительные взгляды. – Наемники. С вами рассчитались девками и землями, выполняйте свою работу и проваливайте!
– Это не вам решать, – флегматично произнес Натан. – Но за этой дверью находится невеста одного из нас, а у нас не принято позволять чужим мужчинам ходить ночами к нашим женщинам.
– За этой дверью находится магичка, которая принесла клятву верности Золотому дворцу. У вас нет на нее никаких прав.
– У нас есть права на всех девушек, которые находятся на этом этаже. – Терон выступил из тени. – Натан, мне кажется, вечеринку пора заканчивать. – Натан кивнул и бросил предостерегающий взгляд в сторону гвардейцев. – Ваше высочество, прошу покинуть территорию наших сатэ.
– Элина Никс Этери – моя официальная фаворитка! – громко отчеканил наследник и изо всех сил пнул стену ногой, а потом вдруг резко успокоился и с кривой усмешкой заявил: – Завтра вечером она будет в моей постели, и никто из вас слова не скажет поперек, потому что без нас вы сдохнете. И ты первый!
Он с пренебрежением сплюнул под ноги Терону.
– Мне кажется, кое-кто считает себя бессмертным, – холодно произнес Терон, окутываясь тьмой, которая стремительно рванула к принцу, готовая разорвать его на куски.
Гвардейцы выхватили мечи, в руках Натана материализовались парные клинки, кто-то завизжал, а со стороны фойе к ним уже неслись жгуты тьмы и спешили дуалы, отозвавшиеся на силу Терона.
Принц выхватил из кармана круглый амулет и швырнул его в дуала, грохот был такой, что на мгновение показалось, будто рушится стена, но все оказалось проще. Терона обдало чужеродной магией, она золотыми цепями окутала его, прижала руки к бокам, спеленала тьму как младенца.
Ненадолго…
Принц растянул губы в довольной ухмылке, но в это время тьма ненавистного дуала на мгновение приобрела твердость, и золотые цепи сдерживающего заклятия со звоном разлетелись в стороны.
– Все назад! – скомандовал Натан.
Наследник его не послушал, он сдернул с шеи кулон с большим рубином, но ничего не успел сделать, жгут тьмы подхватил его и с силой швырнул в стену.
В это время дверь отворилась. На пороге стояла злая элина Никс в полупрозрачной ночной сорочке и с тяжелым подсвечником в руках. И если у Терона до сих пор были сомнения в ее происхождении, то последовавшие за эффектным появлением слова уничтожили их.
– Какого черта здесь происходит? – грозно воскликнула девушка и замахнулась подсвечником.
– Всем отвернуться! – гаркнул Натан, поспешно стягивая верхнюю одежду. – Элина Никс, мы немного пошумели, но уже уходим.
Он накинул девушке на плечи китель, который она быстро запахнула, и Терон наконец смог отвести взгляд от темнеющих под прозрачной тканью холмиков грудей. В душе разливалась ревность. Натан посмел прикоснуться к его сатии, когда она практически обнажена! Их предки убивали за меньшее, тьма в крови требовала немедленно запереть Никс в комнате, а Натана вызвать на дуэль, но он ничего не успел сделать.
Его сатия заметила лежащего у стены наследника. В ее глазах мелькнула паника, сменившаяся ужасом, она бросилась к принцу и упала перед ним на колени.
– Лекаря! Быстро!
Терон хотел подойти, чтобы посмотреть, что там с придурком, посмевшим бросить ему вызов, но встретил полный злости и ненависти взгляд.
– Не смей к нему приближаться!
– С ним все нормально. Проспится и будет опять отравлять всем жизнь.
Терон растерянно остановился, вся его сущность требовала схватить сатию в охапку и утащить к себе, чтобы никто не смел видеть голые коленки и ключицы, тонкую шею и изящные щиколотки… Мысль о том, что на его женщину глазеют, вызывала почти физическую боль.
– Ваше высочество, ваше высочество! – трясла девушка принца. – Очнитесь же! – в отчаянии звала она.
