ком, кроме тебя.
– А я не собираюсь замуж! – припечатала я.
– Значит, останусь холостяком, вечно волочащимся за прекрасной равнодушной некроманткой, – заключил Ник, разведя руки в стороны. – Будет мне уроком. Мои чувства никуда не делись, Тай. Они стали только сильнее и очевидней. Я влюблен в тебя по уши. И ни одна другая девушка не сможет изменить этого.
– Прекрасно, но ты сказал, что не жалеешь о решении, принятом два года назад, – напомнила я. – Тогда я сходила с ума и не понимала, за что? Почему все так повернулось? А сейчас ты так просто говоришь, что все это время любил меня, но старался забыть и так было нужно! Почему? Что все это значит, ответь! Тебя заставила родня? Так ведь?
– Тайлер, мои родители, безусловно, сыграли свою роль, но, как я уже говорил, не они приняли решение. – Он грустно улыбнулся.
И я отвернулась. Иначе расплакалась бы, показав, как мне больно от услышанного. Значит, он сам решил. Сам.
– Тайлер, дослушай, – попросил Ник, схватив меня за руку и сжав похолодевшие пальцы. – Нужно начать с самого важного. Два года назад я не нашел слов и смелости, чтобы сказать одну простую вещь, сильно усложняющую все вокруг. Я не мог признаться в том, что дружба переросла в нечто большее. Слова застревали в горле, и все. Мне понадобилось много времени, чтобы понять – это совсем не сложно. А тогда не спал ночами, соображая, как же произнести три слова, глядя тебе в глаза. Кроме того, я сомневался, чувствуешь ли ты то же самое? Оставался риск стать посмешищем. Я мучился, был просто другом и не понимал, как себя вести дальше. В итоге, когда уже был на грани, решил посоветоваться с тем, кому доверял.
Он умолк. Я резко обернулась, готовясь услышать имя. Кто? Кто дал ему совет отказаться от меня?
– Я ездил к твоему отцу, – тихо сказал Блайк. – Мы говорили недолго, но за это время я получил серьезную пищу для размышлений.
– Что он сказал? – наконец прошептала я, до конца не веря в услышанное. Мой папа? Нет, он бы никогда… Он бы не стал… – Наверняка, ты все не так понял.
Ник покачал головой, не желая отвечать.
– Поеду домой и все узнаю сама, – сказала я.
Ник дернулся, растрепал свою прическу пятерней, отвернулся, уставившись на памятник дракону.
– Говори, – потребовала я. – Раз уж начал. Что сказал мой отец?
– Правду, – выдохнул Николас. – Он сказал, что я из очень непростой семьи, где все возлагают на меня большие надежды. И, если ты ответишь мне взаимностью, то лучше от этого точно не станет. Мы учились на третьем курсе: не приспособленные к жизни, молодые, ничего еще не умеющие и не понимающие. Горячие головы. Если бы отношения переросли во что-то более серьезное (а они бы переросли), нам пришлось бы противостоять моей семье. Твой отец проходил это все вместе с твоей мамой, Тайлер. Конечно, они выкрутились и ни о чем не жалеют, но чего им это стоило? Он прямо сказал, что не желает своей девочке подобной судьбы. Ты и без того лишена родни со стороны отца, не желающей принять внучку-полукровку. Без меня перед тобой открыты все пути, а окажись мы парой, моя родня примется давить и «тянуть за ниточки», чтобы наказать за самоуправство. Они всегда желали для меня союза с «правильной» девушкой и никогда этого не скрывали, потому не смогли бы легко отказаться от своих принципов. А ты заслуживаешь, чтобы тебя ценили, Тайлер. Ты красивая, умная, талантливая и находчивая, с креативным мышлением, сильным уровнем дара и большими мечтами. Я не имел права ставить тебя перед таким выбором и втягивать во все это. Твой отец попросил меня оценить ситуацию его глазами и дал право выбора: или продолжить дружить до окончания академии, или отказаться от дружбы и дать тебе жить без давления со стороны. Оставаться другом я больше не мог, а предложив встречаться, сделал бы хуже.
– Мой папа не мог такого сказать, – прошептала я, обнимая себя за плечи.
– Тайлер, он лишь объяснил, какова реальность, – ответил Николас. – Не угрожал, а расписал перспективы и попросил оценить адекватно свои возможности как студента-третьекурсника. Я оценил. Решение было за мной. Во время каникул я пытался поговорить со своим отцом. Намекнул, что хочу отношений с тобой. Он сказал, что давно предполагал это. А дальше что-то вроде: «Пожалуйста, развлекайся, пока учишься. Но к выпуску будь любезен вспомнить об обязательствах. Мы не просто так вкладываем в тебя столько сил, любви и денег, сын. Не заставляй нас огорчаться и лишать тебя привилегий». Огорчать их – значило лишиться любой поддержки и вызвать на тебя их гнев, Тайлер.
– Но ты мог поговорить со мной и спросить, готова ли я на такой шаг, – сказала я, посмотрев на Ника.
– Моя проблема в том, что я намного рациональней тебя. Я все рассчитал и понял, сколько ты потеряешь от наших отношений, – ответил он, вскакивая со скамьи. – Взгляни на пример своих родителей. Они действительно счастливы, Тай, но сначала прошли через ненависть его родных. Им повезло сохранить любовь и тепло в семье. Только у нас все могло быть иначе. Твоя мама спокойная и милая женщина, а ты…
– Ну? – Я тоже вскочила. – Что со мной не так?
– В тебе кипит кровь отца, – твердо ответил Ник. – Терпеть ты не умеешь, льстить и подхалимничать – тоже. Говоришь всегда, что думаешь. А если врешь – все на лице написано.
– Да, я не смогла бы так умело лицемерить, как приучены в твоей семье! – ответила, всплеснув руками. – И делать лицо, будто ничего не чувствую, – тоже. И, скорее всего, до сих пор не могу считаться для тебя хорошей партией. Так к чему тогда все разговоры о чувствах, Ник? Если в будущем нет перспектив, то… это конец?
– Нет, – ответил он.
– То есть теперь ты готов вовлечь меня в неприятности отношениями с тобой? – зло усмехнулась я. – Что изменилось?
– Я изменился, Тайлер, – спокойно ответил Ник. – И теперь уверен в том, что собираюсь сделать. Я сам обзавелся знакомствами. Получил очень перспективные предложения о работе. И буду по максимуму ограждать тебя от родни. Теперь мне хватит понимания, как говорить с ними, чтобы они услышали и не давили на тебя. Тайлер, я все смогу, если ты будешь рядом.
Я закрыла лицо ладонями, покачала головой.
– Я не мог оставаться другом, Тай, – услышала Ника уже ближе. – И не мог тогда противостоять семье. А значит, ты могла пострадать. Я мог защитить тебя,
