вязкой жирной грязи торчали пучки толстых темно-зеленых мясистых листьев, а сама мандрагора-клубень напоминала толстую разлапистую морковку и никак не походила на человечка, судя по описаниям всяких бестиарий, не походили они и на яйца, как это описано в книге Джерри Даррелла… Лери слегка разочаровалась даже, она-то рассчитывала увидеть сказочные волшебные мандрагоры, а тут… морковка какая-то, тьфу, сплошное расстройство… Даже обидно.
Глядя на отца, как он бережно собирает эту гребаную «морковку», обиженная и разочарованная Лери нагнулась, ухватила пук мясистых листиков и грубо дернула, с чавканьем вырывая растение из липкой грязи. И тут же получила неслабый ментальный удар по мозгам, мандрагора взвыла пароходной сиреной, вбуравливаясь в уши противным ноющим визгом:
— Не-е-е тро-о-огай, пусти-и-и-и… Уйди-и-и-и… Пусти-и-и-и…
От неожиданности Лери вскрикнула, отшвырнула от себя «завопившую» мандрагору и схватилась за голову, потом упала на колени, мечтая оглохнуть, чтобы больше никогда не слышать этого жуткого воя, хуже скрипа пенопласта, честное слово! Элронд, видя всё это, подбежал к дочери, каблуком сапога втоптал мандрагору обратно в грязь и, подняв, крепко обнял пострадавшую дочку. А когда та маленько очухалась, он мягко укорил её:
— Ну что же ты, Лери, осторожней надо!
— А ты меня не предупредил! — вяло огрызнулась она, осторожно проверяя уши.
— Я думал, ты знаешь! Ты же сама спросила, не опасно ли её собирать?!
Лери хотела было возмутиться, дескать, а не надо было такую удивленную морду строить! Но периферийным зрением увидела где-то в стороне и сильно вдалеке проблеск пламени, словно кто-то с высоты уронил горящий факел и теперь он жарко запылал там, в глубине мандрагоровых болот. Ну, любопытство, как известно, не порок, а уж в таком интересном месте, как Балинор, оно и вовсе… не знаю, как выразить. Но если что-то горящее падает с неба или с дерева… короче, откуда-то сверху, то это следует проверить. Просто надо посмотреть, что там упало и горит. Правда, оно успело погаснуть, прежде чем Лери, Элронд и Север добрались до него, но ориентиром послужил дымок… на него-то они и пошли. Подойдя, они, впрочем, ничего интересного не обнаружили, всего лишь кучка темного пепла в зарослях какого-то растения, похожего на русский иван-чай, но без цветков. Лери равнодушно скользнула взглядом по всему этому и хотела уйти, но тут заметила, что отец настороженно озирается по сторонам и зачем-то снимает с себя жилет, а потом, к её удивлению, Элронд опустился на колени, сложил жилет рядом с кучкой горячего пепла и осторожно погрузил туда руки, вороша и пытаясь что-то в нём нащупать. Нащупал. И осторожно вынул на свет божий крошечного птенчика, аккуратно перекладывая его с ладони на ладонь, пальцами бережно очистил его от пепла и завернул в жилетку. Завороженная Лери, едва дыша от изумления, еле-еле смогла выдавить из себя:
— Ох, папа… неужели феникс?
— Гм… возможно, — рассеянно ответил Элронд, озабоченно разглядывая ветви деревьев, словно ища гнездо или откуда свалилась сгорающая птица. Лери заволновалась:
— Папа, а можно его домой взять?
— Домой? Ну, можно, наверное, да только он потом не улетит от вас. Он ручным станет, очень верным и преданным другом… Вы его не сможете отпустить на волю.
— Поняла, я хочу его Гарри подарить, он кое-что знает о фениксах. Он видел одного такого, живого, у директора какого-то…
— Прекрасно. Только позволь предупредить: поосторожней с кормлением, если начнёшь кормить его мясом, станет хищником, зерном — станет зерноядным, и так далее. Кроме того, у фениксов довольно специфичный характер, этот, я пока не знаю, каким будет, но вам придется его терпеть всю жизнь, если его характер окажется стервозным.
— Ясно, поэтому эльфы и не держат у себя фениксов? — подколола его Лери.
— И поэтому тоже. Ты не забудь, что я про кормление сказал.
— Не забуду. Я его всеядным сделаю, будет жрать всё, что дадут. Кстати, он — мальчик?
Элронд вздохнул и стал рассматривать крохотный клювик, тот был… детским пока что, цыплячьим, о чем он и сообщил.
— Не знаю, Лери… подрастет, станет видно.
Это была весьма забавная встреча у дома, когда они вышли из леса по разным тропинкам и сошлись на дороге, каждый из них бережно что-то прижимал к груди и с нетерпением поглядывал друг на друга. Наконец Лери решила и кивнула Гарри:
— Начинай ты первым, что там у тебя?
— Это тебе, мама. Я хочу, чтобы ты дала ему имя.
Лери, чем-то позабавленная, жизнерадостно фыркнула, полюбовалась на дракончика и протянула Гарри сверточек со словами:
— А это тебе, Гарри. Я пока не знаю, какого оно пола, так что придется подождать с именем, пока оно подрастет.
— А что тут? Ух ты, феникс?!
— Ага, держи… а дракошку назовем Филиппом, согласен?
— Да! Красивое имя, мама. А феникса… он пока некое нечто, хм, некто… Как насчет Немо?
Да уж, такое вот смешное совпадение выдалось в этот день, когда Лери и Гарри сделали подарки друг другу, а в их доме появились два новых питомца, карликовый дракончик Филипп и птенец феникса по имени Немо.
Глава тридцать третья. Драконья магия
Птенец оказался мальчиком, так что менять имя ему не пришлось, он так и остался Немо. За два месяца он вымахал с попугая жако и, как и пообещала Лери, стал всеядным, ел всё, что дадут, молча и без капризов. Дракончик же Филипп оказался нектарником, то есть ничего, кроме цветочной пыльцы, он не ел, а жажду утолял росой. Конечно, а чем же ещё питаться существу размером чуть поменьше пальца? Правильно, нектаром… этакий колибри драконьего мира.
Сама Лари заметно располнела в талии, и у Гарри теперь не было никаких сомнений в том, что в семье ожидается прибавление. Его немного удивляло молчание родителей, ни Лери, ни Михаэль даже не заикались о беременности уже в пять месяцев. Тошнота по утрам у Лери прошла еще в начале второго триместра, бывает, что организм женщины порой перестраивается без особых осложнений. Но молчать-то зачем? Почему они не скажут никому об этом? Это что, какой-то секрет? Но ведь видно же, уже видно, а дальше станет просто очевидно…
И однажды Гарри не выдержал такой неопределенности и высказался по этому поводу, пока только лошади, ей оказалось легче выговориться, и надо ли упоминать, что его слушателем был Соломон. Гнедой великан молча выслушал печальные претензии парня по поводу молчания Лери и Михаэля, а потом, когда Гарри умолк, задумчиво проговорил:
— Думаю, здесь суеверие… или страх.
А чего тут боятся-то, хотел было возмутиться Гарри и осекся вдруг, одумался. А здесь
