дерьмом. Вопрос, что с ним делать теперь.
— Я бы всем, кто с тварями якшается, клеймо ставил, — буркнул Захар. — На лоб. Чтоб знал каждый встречный.
— Жестоко, — возразил я. — Так у гражданина не остаётся никакого выбора, кроме как окончательно к тварям уйти.
— А многие разве с этого пути сворачивают?
— Жесток и глубокомыслен ты в это время суток, Захар. Сами по себе — действительно немногие. Но навязывать Ефиму ещё одного жопорукого оглоеда — было бы жестоко. Так что идея с клеймом мне, в целом, нравится. Идеи по рисунку есть?
— Жопа. На лбу. Чтоб видно было, чем думал.
— С крыльями?
— Чего?
— Ну, жопа — с крыльями?
— Зачем с крыльями?
— Не знаю. Для красоты.
— А. Ну, это можно.
— Андрей Михайлович, вы рисовать умеете? Изобразили бы чернилами, а я потом кинжалом обведу.
Тут Стёпа, видимо, сообразил, что обстановка чрезмерно накалилась. Он с коротким криком перевернулся в позицию нормального паука и вчистил на карачках по мостовой. Через пару метров вскочил на ноги и побежал. Настиг выворачивающего с другой улицы извозчика, запрыгнул на коляску, чуть не перевернув её и вызвавав поток брани возницы.
— Давай-давай! — крикнул я. — Свидимся ещё! Я кузнецу тавро закажу. Можешь место на лбу выбирать.
— Убежал, — мрачно сказал Захар и спрятал меч в ножны.
— Да и хрен с ним. Не марать же руки правда. По закону человеком числится. Другой раз обосрётся — так и быть, утихомирим.
— Господа… — выдохнул Андрей Михайлович.
Я повернулся к нему.
— Вы, Андрей Михайлович, человек мягкий и доверчивый, для конторской службы не самый подходящий. Вот на вас всякие Степаны Аркадьевичи и ездят почём зря. Попробуйте, что ли, книжку написать. Или стихи. Вдруг попрёт. Оформите самозанятость, с работы уволитесь. За сим откланиваюсь, желаю удачи в личной жизни и карьерных достижений. Идём, Захар. Адрес есть, надо работать.
— Надо работать, — согласился Захар.
И мы ушли, оставив посреди улицы совершенно потерявшегося Андрея Михайловича. У которого только что весь мир перевернулся.
* * *
Сразу до нужного места мы не дошли. Завернули по пути в какую-то кафеху дёрнуть чаю. Кофе у них не оказалось. Но Захару надо было срочно поправить башню, парень никак не мог проснуться и отсутствие мозговой деятельности компенсировал повышенной агрессивностью, чтобы никто не догадался.
Захар ограничился стаканом чёрного чая, я же купил у зевающей девушки ещё и вчерашний пирожок с клубникой. Пирожок оказался жёстким, клубника — несладкой и холодной. Микроволновок в заведении не водилось, но с чаем нормально зашло. Хотя увидела бы тётка Наталья, чем я питаюсь — разорвала бы на себе одежды и посыпала голову пеплом.
— Это… Так чё делать-то будем?
Захар оторвал меня от мыслей о разрывающей на себе одежды тётке Наталье. Конечно, она постарше меня, и вроде как чуть за пределами моего прямого интереса. Но… Брррр! Так, стоп! Ранние утра на меня тоже не очень благоприятно действуют. Надо скорее вопрос решать и — домой, баиньки. В конце-то концов, аристократ я или нет? Где это видано, чтобы аристократы в такую рань поднимались.
— Делать? — Я отхлебнул чаю, который был на удивление неплох, ароматен, горяч и крепок. — Всё как всегда, Захар. Придём на адрес. Весь товар спалим. Торговца хорошенько попытаем и выведаем разное. Дальше — по ситуации. Если совсем говно — в расход, а если шансы есть — ну, отпустим до поры.
— Так, это. — В глазах Захара потихоньку просыпалась осмысленность. — Утро же.
— А ты наблюдателен, друг мой.
— Да нет там никого, я вот о чём. Кто ж тёмные дела в такую рань обделывает!
Хм. А ведь он прав. Вряд ли хозяин лавки проклятых предметов является на работу к восьми или даже девяти утра. Как-то курьёзно. Впрочем, адрес как бы намекает на квартиру. Но всё равно, хозяин явно начнёт действовать позже. Может, там и покупателя какого возьмём до кучи…
— И что ты предлагаешь? Домой, отоспаться, а к вечеру наведаться?
Захар молча развёл руками — мол, так хорошо сказал — сам бы лучше не выразился.
— Ну, лады, уболтал. Чай только допьём, не будем хозяйку обижать.
Мы вышли из кафехи через пару минут. Двинули до Фёдора, где у меня имелся Знак. Можно было, конечно, хоть здесь изобразить Знак на мостовой, но я с некоторых пор старался Знаками не сорить. Когда за тобой ходят по пятам такие интересные личности, как чёрт и Троекуров, лучше перебдеть.
На середине пути я услышал сзади цокот копыт, повернулся, чтобы поймать извозчика и осознал, что это — не совсем извозчик, а личный экипаж господина Дубовицкого.
— А, Владимир Всеволодович! — обрадовался предводитель дворянства, высунувшись из окна. — Какая встреча! Садитесь-садитесь, подвезу вас с другом.
Мы не заставили себя умолять — бодро упаковались в люксовый салон.
— Куда это вы в такую рань? — спросил я.
— Ах, семейные дела, не забивайте голову, — махнул рукой Дубовицкий. — Я оставил для вас записку в Собрании, что увидеться сегодня будет, к сожалению, невозможно. Однако — вот какая встреча, нас свёл сам господь!
— Серьёзно?
— Вне всяких сомнений. Я ведь нашёл-таки упоминание об одном верном способе убить чёрта.
— Внимательно слушаю, — подался я вперёд.
— Свидетельств таких обнаружилось всего два, так что история сомнительная. Гарантий, сами понимаете, не дам.
— Ясен день. Так что за способ?
— Весьма оригинальный. Чёрта можно застрелить из простого ружья. Но для этого вместо пули ружьё необходимо зарядить…
Дубовицкий сделал эффектную паузу. И я всё ему обосрал.
— Пуговицей?
Предводитель дворянства аж с лица спал.
— Как, вы знаете?
— Нет, предположил просто.
— Ваша правда. Пуговицей.
— Что, просто обычной пуговицей?
— Согласно моим сведениям — да.
Я откинулся на сиденье и посмотрел на Захара. Тот ответил незамутнённым взглядом.
Н-да. Теперь ясно, почему Авросу повезло убить чёрта. Дело не в том, что на пуговице случайно процарапался какой-то Знак. Дело в пуговице.
И, заодно, теперь мы знаем, что канает не только ружьё. Пистолет вполне себе подходит. А пистолет у меня имеется, питерский, хороший. Чую, скоро доведётся опробовать в деле.
— Почему пуговица? — пробормотал я. — Бред же какой-то.
— О причинах сего могу только догадываться, — развёл руками Дубовицкий.
— И
