нахмурился я.
— Не знаю, — набычился в ответ почтальон. — Получите, у меня смена заканчивается.
Я получил. Сорвал обёрточную бумагу и тут же заорал:
— Донни, держи этого пидора!
Дон, бывалый вояка, среагировал раньше, чем осознал. Перехватил почтальона и повернул его ко мне лицом.
— Это, б**дь, что?! — рявкнул я, тряся перед очумевшей почтальонской рожей зеркалом. — Зеркало? Зеркало, б**дь?! На что намекаешь, сука? На двойника намекаешь?!
— Я не понимаю, о чём вы говорите! — визжал почтальон.
— Щас ты у меня всё поймёшь, — призвал я арбалет. — Я тебя в подушечку для иголок превращу, мразота японская!
— Мёрдок, прекрати! — Дон, сообразив, что к чему, отпустил почтальона, и тот стремительно сдристнул вниз по лестнице. — Хватит кидаться на людей, так ты ничего не добьёшься.
— Да он же намекает! — заорал я.
— Дай сюда. Тут сзади что-то написано.
Дон забрал у меня зеркало и перевернул.
«Коснись поверхности большим пальцем правой руки, и появится меню, — прочитали мы хором. — Доброжелатель»...
— Хм, — сказал я. — Н-да... Ладно, надо, наверное, извиниться перед парнишкой.
— Давай только не сегодня, хорошо? Если ты начнёшь его преследовать с мечом и арбалетом и требовать принять извинения, это всё закончится очень плохо.
— Мудро гутаришь, Донни. Ладно, который там час? Е**ть мой х*й, Дон! Почему ты не сказал, что уже девять? Срочно валим в «Апельсин», и таки кого-то я этим вечером всё-таки отп**жу!
TRACK_45
Зеркало я на ходу закинул в инвентарь. Мы с Доном слетели вниз по ступенькам и буквально столкнулись с нашей бандой, которая начала испытывать беспокойство и собиралась ломануться наверх, выяснять, куда мы подевались.
— Мёрдок, во что ты опять влип? — спросила Сандра. — Почему Присцилла убежала в слезах?
— Купила акции МММ и всё проссала, — отмахнулся я. — Чё вы таращитесь? В «Апельсин» погнали!
Мы погнали в «Апельсин», много нас, а он один. На улице мне показалось, как будто откуда-то веет тёплым ветерком. Может, весна крадётся? А было бы в тему. Хотя мои доходы с лесопилки резко упадут, конечно, но это фигня. Я и без лесопилки неплохо устроился. Щас ещё альбом выйдет, потом концерт в реале. В общем, чуется мне, скучать не буду. А холодина — реально напрягает уже.
— Мёрдок, — остановил меня у самого входа в «Апельсин» Дон. — Слушай меня внимательно. Не вздумай устраивать кровавую бойню у всех на глазах.
— Устраивать кровавую бойню у всех на глазах, — послушно повторил я. — Замётано, Донни!
— Мёрдок, я серьёзно!
— Так ведь и я ни**я не шучу! Ты с этой хернёй ни разу не сталкивался, ты вообще не представляешь, о чём говоришь.
— Мёрдок прав, — вмешался Иствуд. — Лично я начал бы палить сразу же от входа. А когда у меня закончатся патроны — рекомендую навалиться толпой и рубить эту мразь, пока запас сил не иссякнет.
Дон очумело крутил головой. Я кивнул, подтверждая слова Иствуда.
— Это лютая херь, Донни. Даже не надейся сделать всё без шума и пыли. Бойня — будет.
— Ладно, — пробормотал Дон. — Может быть, хотя бы после такого создатели заинтересуются этим делом всерьёз.
— А ты с ними говорил? — спросил я.
— Говорил. Дежурные ответы: «Мы проверим, мы примем меры...»
— Угу, «ваш звонок очень важен для нас, пожалуйста, не кладите на нас х*й». Ладно, сколько там у нас времени? Двадцать минут. Ну чё, ребята, погнали? Три-четыре, три-два-раз!
На счёт «раз» я первым отважно ворвался в кабак с арбалетом в одной руке и Мечом Священной Войны в другой.
— Всем оставаться на местах, это кровавая бойня! — заорал я.
В кабаке до этой поры гудела человеческая речь, но теперь она затихла. Все смотрели на меня. А я прям чувствовал себя Ван Хельсингом. Ещё б шляпу у Иствуда сп**дить, но не всё сразу. Надо иногда и честь знать.
— А вот и о-о-он! — провозгласила какая-то бабень, которой я знать не знал, и начала хлопать в ладоши.
К ней подключились все остальные. Потом начали скандировать:
— Мёр-док! Мёр-док!
Я смотрел на сцену. Она была совершенно пуста, если не считать стул. Ну а кто вообще стулья за людей считает?
Ничего не понимая, я убрал пока в инвентарь оружие и, дождавшись, пока аплодисменты чуть приглохнут, громко спросил:
— А где Мёрдок?
Зал заржал.
Надо же. Вот станешь героем — и над твоими шутками все ржут, даже если ты не шутишь нихера.
— Мёр-док, Мёр-док! На сце-ну!
— Кажется, до меня дошло, — сказал я, повернувшись к своим. — Эта мразь решила меня подставить. Она знала, что я сюда ворвусь, и мне придётся подняться на сцену. Думала, что я буду не готов, устану после записи и облажаюсь. Так вот: я не облажаюсь! Сэнди, держи тираж. Продавай пластинки всем. С ценой сама разберись, я в этом не соображаю. Всё, пацаны, я пошёл сражать публику. Нопасаран!
И, призвав гитару, я поспешил на сцену.
Сел на стул, отрегулировал высоту микрофона.
— Здравствуйте, счастья вам! — поздоровался.
Мне тепло и добродушно похлопали.
Бля... А чего им петь-то реально? Наша основная программа под акустику — ну, такое себе.
— Сегодня вам будет представлена уникальная и на**й никому не нужная программа «Старое и неизвестное», — сказал я.
Про «на**й никому не нужная» — это я мысленно сказал, чтоб не смущать публику. А потом — заиграл. И запел.
Выдал всё, что тут успел насочинять, и что плюс-минус относительно вменяемо. И про «бесправные винтики», и про «фальшивое солнце», и ещё многое другое. «Фальшивое солнце» народу особенно зашло, три раза повторить просили. Я и повторял, мне не жалко. Один хер материалу мало, хоть так растянуть.
Краем глаза я видел, что к Сандре народ потихоньку тянется, и пластинки неплохо берут. Ну, похоже, вечер начинает удаваться. Песни вот только заканчиваются.
— Мы сейчас работаем над альбомом, — объяснил я. — Скоро закончим, и будет презентация. А потом ещё будут всякие разные весёлые сюрпризы от нашей офигенской группы. — Это я вспомнил про концерт в реале, но решил пока не спойлерить.
Толпа радовалась и хлопала.
— А сейчас исполню несколько не своих, но тоже очень хороших песен.
И я выдал программное. «Про дурачка»
