неистовая надежда, когда, дразня и мучая, в голове всплывают его слова.
Мелани, когда будешь ждать моего звонка, посмотри на эти камни и будь уверена, телефон ЗАЗВОНИТ.
17
ПОСЛЕДНИЕ ЦЕЛИ
Грейсон
Кипя от негодования, смотрю через плечо на своего сводного брата Уайатта.
Меня здесь вообще не должно быть. Есть дела поважнее, чем нянчиться с ним, и мысль о том, что я в итоге двадцать четыре часа катаюсь с Си Си по городу, разыскивая своего «пропавшего» брата вместо того, чтобы провести выходные в Сиэтле, вызывает у меня непреодолимое желание кого-нибудь прибить.
Резко дав по тормозам, припарковываю внедорожник, разворачиваюсь и бью кулаком в лицо Уайатта.
— Уй-ё! — кричит он.
Затем я выбираюсь из машины и обхожу её, чтобы вытащить его из салона и подтолкнуть к старому бару, превращённому в склад, где сегодня будут проходить устраиваемые «Андеграундом» бои.
— Ты не можешь тусоваться с нашими бойцами, тем более с этим извращённым ублюдком Скорпионом, — рычу я, когда Си Си вылезает с переднего пассажирского сиденья и следует за нами. — Между ними и нами не может быть дружбы – только бизнес. Ты меня понимаешь, Уайатт?
— Я понимаю, что ты грёбаный мудак, Грей, — говорит он, вытирая кровь из носа.
— У меня здесь не начальная школа. Или ты улавливаешь суть дела, или вали на хрен с моего поля. Си Си больше не будет спасать твою задницу – и я тоже.
— Да, почему бы нам немного не поговорить о том, почему у тебя настроение хуже, чем у цыпочки с грёбаным ПМС! — ухмыляется он. — Так как её, блядь, зовут, а?
Я хватаю Уайатта за рубашку и поднимаю так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, моё терпение на пределе.
— Ты не можешь устраивать грёбаные петушиные бои и бить морду сыну шефа полиции! Он был пьян, ты был пьян, а Скорпиона ударили камнем так, что он чуть не лишился рассудка. Но здесь у нас очень серьёзные дела, Уайатт, а ты так и хочешь всех нас засветить. — Я отпускаю его, рывком открываю дверь, и Уайатт стремительно врывается внутрь здания.
— Эти грёбаные петухи даже не были моими, я просто помогал затачивать их острые когти.
— Уайатт, это просто отвратительно, — говорит Си Си, когда мы входим.
— Никому нет дела, до того, что ты думаешь, Си Си, — огрызается Уайатт.
Я смотрю на своего сводного брата. Избитого. Безрассудного. Легкомысленного. Если бы Си Си не выручал его в те годы, что меня не было, Уайатт был бы уже мёртв или сидел в тюрьме.
— Меня достало, что ты пытаешься что-то ему доказать, — говорю я, сердито толкая брата. — А сейчас заходи и займись делом, пока отец об этом не узнал.
— Ты не скажешь ему?
Я сжимаю челюсти и в сердитом молчании качаю головой. Видит бог, мне стоило бы это сделать. Стоило бы ему всё рассказать. Но наблюдать за тем, какие наказания выносит ему отец, не доставляет мне никакого удовольствия.
— И Эрику тоже не говори, ублюдок меня ненавидит. Чёрт, я не понимаю, почему, ведь это ты выколол его треклятый глаз.
Мы смотрим, как он уносится прочь, и Си Си оборачивается ко мне.
— Извини, что позвонил. Решил, что выдвинуть ему ультиматум должен ты или Эрик. Но у Эрика и так полно дел с твоим отцом.
Я иду внутрь спрятать наличные, полученные от двух моих последних целей, в сейф, где лежат бухгалтерские книги, и побыстрее уйти и поработать над несколькими следующими номерами из списка.
Мне нужно, чтобы работа была сделана, к тому же я должен был сделать её ещё вчера.
За длинным помещением, где расположились мы, раздаётся скрежет перетаскиваемых строительных лесов, который сливается с шумом людей, работающих над обустройством пространства. В «Андеграунде» начинается сезон боёв. Два-три боя в неделю, и каждую неделю в новом месте. Перед вылетом в Портленд, где находится одна из моих последних целей, я наведываюсь к команде.
Уайатт наблюдает за камерами, в то время как полдюжины мужчин устанавливают площадку для поединков.
На мониторах я вижу, что Леон контролирует установку трибун.
Вижу, что Зедд стоит у входа, проверяя, работают ли входные двери.
Харли – этот ест пиццу.
В конце холла слышен голос Томаса и несколько женских голосов, скорее всего фанаток, я полагаю.
В одной из самых больших комнат в окружении кучи медицинского оборудования тихо сидит отец. Подхожу к нему и останавливаюсь. Его кормит медсестра, а сам он выглядит сильно похудевшим. Я задумываюсь, может, действительно этот человек, которого я видел пытающим и убивающим, но и защищающим меня, умирает, и на меня накатывает волна раскаяния. Я встаю у двери, навстречу мне поднимается Эрик. Он уже несколько дней рядом с моим отцом, и у него усталый вид.
— Не ожидал тебя здесь увидеть.
— Как он?
Почему я, блядь, спрашиваю?
Почему меня, блядь, это волнует?
— Слаб. Но всё ещё держится. Он очень хочет, чтобы у тебя всё получилось, — говорит Эрик.
Чувствую, как ходят мои желваки, потому что я не хочу «Андеграунд», я только хочу узнать, где моя мать. Но всё же подхожу и говорю, удивляясь грёбаному милосердию в своём голосе, милосердию, которому он, конечно же, меня не учил.
— Я почти закончил, отец. Остались последние четверо, и весь список будет завершён, а ты получишь то, что тебе задолжали. Но больше всего я желаю услышать, где моя мать.
На его лице появляется слабая улыбка.
— Это место было твоим домом. Мы жили как цыгане, но это был твой дом. Моя мечта, увидеть… что в тебе достаточно сил, чтобы взять всё в свои руки. Хорошо это или плохо. Ты показал, что ты мой сын… но ты ведь и сын своей матери, не так ли? Вот почему Уайатт не справится. Только ты сможешь это сделать.
Снова вижу уважение в его глазах и скрежещу зубами.
— Хорошо это или плохо, но все имена из списка будут вычеркнуты, — обещаю ему я.
♥ ♥ ♥
Уайатт устраивает петушиные бои, путается с одним из наших самых грязных бойцов с дурной репутацией, с тем, кто заставил его избить сына шефа полиции. Мне не нравится эта сторона Уайатта.
Мой брат продолжает сверлить меня взглядом. Пожалуй, мы вообще никогда не ладили. В то время, когда я присоединился к семейному
