на что в жизни не променяю, ни на что. — Делаю глоток кофе, и он такой горячий, что чуть не обжигает губы, и мне приходится дуть на него через щель в стаканчике. — Послушай, его вызвали по срочному делу, но он вернётся. Знаю, что так и будет.
— Когда? У тебя на этих выходных день рождения.
— И что? Кому какое дело до моего дня рождения, когда… — Мой голос срывается, и я шепчу: — он – мой Единственный. Он тот самый Единственный, и когда я с ним, мне хочется ущипнуть себя за руку, чтобы убедиться, что это реальность. И, тем не менее, за всё это время, Пандора, ты ни разу не была за меня счастлива. Почему? Почему ты ведёшь себя как грёбаная кайфоломщица?
Пандора останавливается посреди тротуара и таращится на меня.
Что заставляет меня вернуться, остановиться рядом с ней и всё объяснить.
— Ты всякий раз высказывала мне всё плохое, что только могла придумать, и даже ещё больше, — напоминаю ей. — Ты хочешь, чтобы я делилась с тобой и хочешь, чтобы я подбадривала тебя, но знаешь что? Всё, что ты заставляешь меня хотеть сделать, это ни хрена тебе не говорить, потому что ты осуждаешь меня и осуждаешь жёстко, Пандора. Никому не понравится быть рядом с такими людьми, как ты.
Пан моргает, потом хмурится, с потупленным взором начинает идти дальше и произносит извиняющимся тоном:
— Прости, пожалуйста, но я не Брук.
— Я и не хочу, чтобы ты была Брук, я хочу, чтобы ты была за меня счастлива, — уточняю я. — Или, по крайней мере, только наполовину такой зловредной!
— Чушь собачья, ты хочешь, чтобы я была Брук, и знаешь что? — Она останавливается, хватает за руку, заставляя остановиться вместе с ней, и вонзает в меня взгляд, горящий яростной решимостью. — Мне жаль, что я не могу быть твоей лучшей подругой, но её, чёрт возьми, здесь нет, Мел. Так что пиши Брук всё, что хочешь, и жди два часа, пока она ответит, потому что она слишком занята реальным мужчиной, реальным ребёнком и реальной жизнью! Но я единственный реальный друг, который у тебя сейчас есть, и я пытаюсь присматривать за тобой.
— Спасибо, что присматриваешь за мной, но то, что ты говоришь, ранит меня, а ты этого не понимаешь. Это убивает мой оптимизм. Это разрушает все мои надежды на нас – на меня и на него. Знаешь, как ужасно я себя чувствую каждый понедельник, когда Грейсон уезжает? А ты? Я мучаюсь от непонятных параноидальных мыслей, что больше никогда его не увижу, и каждый понедельник в офисе ты заставляешь меня чувствовать себя только хуже. Как будто я не стою того, чтобы он вернулся. — Жду, что Пандора ответит, но она молчит, поэтому продолжаю: — Я понимаю, от чего ты пытаешься меня защитить, но уже слишком поздно, Пан. Я уже влю…
— Чёрт, не говори этого! Не. Вздумай.
Я зарываюсь пальцами в волосы, почти отрывая их от корней.
— Господи, пожалуйста, ради твоего же здоровья, скажи мне имя парня, который тебя такой сделал! — умоляю я её.
Она колеблется, хмуро уставившись на тротуар.
— Поищи его в Книге рекордов Гиннесса под именем «ВЕЛИЧАЙШИЙ МУДАК МИРА», — бормочет она.
— Просто скажи, как его зовут, чтобы мы могли сделать для него куклу вуду или ещё что похуже! — восклицаю я.
Она стонет и хватается за живот.
— Я не могу... я не могу произнести его имя.
— Но почему?
— Потому что он, чёрт побери, везде и сводит меня с ума. Лишает рассудка! Я не стану произносить его имя. Никогда.
— Пан, — тихо говорю я, но она качает головой.
— Послушай, мне жаль, что я испортила твои фантазии, но я пытаюсь быть реалисткой, а ты летишь со скоростью несколько тысяч километров в час, Мелани. Ты встречаешь парня – и вот уже получаешь драгоценности. Он говорит, что его водитель сделает для тебя всё, что потребуется, и чувак везде следует за тобой… — Пандора машет рукой прямо в ту сторону, где объезжает квартал Дерек. — Дарит тебе сногсшибательный, изумительный секс, а потом исчезает. И ты не задаёшь никаких вопросов? Ты покорно ждёшь звонка? Где та Мелани, которую я знаю? У той Мелани, что знаю я, шило в заднице, и она не будет подчиняться приказам какого-то чувака, с которым только что познакомилась. Через два дня твой день рождения. И ты впервые в своей жизни ничего не планируешь. Ты должна его отпраздновать. И точка.
— В этом году я экономлю, понятно? В следующем году устрою крышесносную вечеринку, но не в этом, так что отвяжись.
Поднимаясь в лифте и направляясь к своим рабочим столам, мы обе угрюмо молчим, и тут Пандора сообщает мне своим обычным ровным голосом:
— Проверь сообщения. Похоже, твоя лучшая подруга не в восторге, что никакого праздника не будет. Нам только что прислали билеты.
— Что? — Я в замешательстве достаю телефон и вижу сообщение от Брук.
Мел!!! Приезжай в Денвер! Это же твои двадцать пять лет, я хочу тебя видеть, и Пит уже позаботился о билетах для тебя и П.
Я открываю от изумления рот, затем три раза моргаю и медленно поворачиваюсь на стуле, пока не упираюсь взглядом в Пандору. Она самодовольно улыбается, даже скорее ухмыляется.
— Брук купила нам билеты! БИЛЕТЫ НА САМОЛЁТ! Мы едем к ней! — кричу я.
— Ага, — говорит, кивая как болванчик, Пандора.
С широкой улыбкой на лице пишу Брук:
Ни фига себееее! Спасибо! Я так по тебе скучаю!
И я скучаю по своей лучшей подруге, и, кроме того, Пандора сказала, что у тебя какие-то неприятности с мужчиной.
Что-то в этом роде☹ Просто я ужасно запуталась, ужасно помешана на нём, но беспокоюсь, что он окажется не тем. Мне так нужна моя лучшая подруга! Не могу дождаться, когда увижу тебя.
Прячу телефон и улыбаюсь Пандоре.
— Знаю, знаю, ты чертовски меня любишь, — бормочет она.
— Это правда. Я так люблю тебя и Брук. Значит, мы будем смотреть бои?
— Конечно, дурочка! Как ты думаешь, кто оплатил наши билеты?
Улыбнувшись, я поворачиваюсь обратно к компьютеру и рассеянно поглаживаю колье, и внезапно ощущение бриллиантов Грейсона под пальцами заставляет сердце сжаться от вновь нахлынувшей боли. И тут же в мои внутренности впивается
