Летом 91 г. до н. э. Силон как-то приехал к своему старому другу Марку Ливию Друзу, сыну того самого человека, который в 122 г. до н. э. загнал Гая Гракха в такой глухой тупик. Теперь Друз-младший был трибуном и яростно раздувал свою собственную политическую бурю. В Рим Силон приехал попросить Друза еще раз подумать над некоторыми его предложениями. Трибун вынашивал планы воссоздать бывшую земельную комиссию, в духе того же Гракха, что грозило италийским общинам деспотичной конфискацией принадлежавшей им собственности. Силон ответил, что италийцы с радостью согласятся с перераспределением земли, если эту меру наконец сопроводить законопроектом о предоставлении им всех прав гражданства[201]. Друз согласился, что пришло время раз и навсегда решить этот вопрос, и пообещал представить Народному собранию соответствующий законопроект.
За это обещание Силон заверил друга в своей безграничной поддержке. Он сказал: «Клянусь Юпитером Капитолийским, Вестой Римской, Марсом, покровителем нашего города, Солнцем, первоосновой всех народов, Землей, благодетельницей животных и растений, равно как и полубогами, основавшими Рим, и героями, поспособствовавшими росту его могущества, что буду считать своими друзьями друзей Друза и своими врагами его врагов, и что не пожалею ни собственной жизни, ни жизни моих детей и родителей, если это потребуется в интересах Друза или других, связанных той же клятвой. Если благодаря закону Друза, я стану гражданином, то буду почитать Рим как свою родину, а Друза как моего величайшего благодетеля. Эту клятву я передам максимальному числу моих соплеменников. Если я ее сдержу, то да снизойдут на меня все блага, если же нет, пусть все будет наоборот»[202]. Это было не пустое обещание. Не пройдет и года, как Квинт Попедий Силон встанет во главе вооруженного восстания италийцев.
Пока не наступила эпоха Гракхов, италийские союзники высоко ценили свою независимость в рамках римской итальянской конфедерации. Жалобы, с которыми они обращались в сенат, обычно были вызваны тем обстоятельством, что слишком много их граждан уезжали жить в Рим – зачастую чтобы избежать мобилизации в легионы. В то же время, сам Сенат и народ Рима уже давно опасались, что подобные волны мигрантов подорвут их коллективную монополию на власть. Политические элиты Рима и региональных италийских городов зачастую сотрудничали бок о бок, чтобы вынудить мигрантов возвратиться домой.
В то же время, с одной жалобой что богатые, что бедные италийцы обращались с завидным постоянством – на произвол и скверное обращение со стороны римских магистратов. Гай Гракх приводил один случай, имевший место, когда рабы несли на носилках магистрата. Италийский крестьянин в шутку спросил, уж не покойника ли они тащат. Оскорбленный магистрат приказал забить бедолагу до смерти. В другой ситуации уже жена магистрата разгневалась на то, что общественные термы не вычистили для ее личного использования. В качестве наказания на тамошнем «форуме вкопали столб, подвели к нему… самого прославленного гражданина города, сорвали с него одежду и высекли розгами»[203]». Существовавшая издавна защита от произвольного ареста, порки и казни, которой мог воспользоваться даже самый нищий римский гражданин, на италийцев не распространялась. И это унижение воспринималось остро всеми без исключения сословиями.
После 146 г. до н. э. выгоды от статуса независимого союзника стали блекнуть на фоне выгод от ранга полноправного римского гражданина. В конце 130-х гг. до н. э., когда земельная комиссия Гракха занялась перераспределением общественных земель, италийцы озвучили ряд новых жалоб на неравенство. Многим италийским городам, чтобы защититься от членов этой комиссии, пришлось полагаться на великодушное заступничество Сципиона Эмилиана. В 125 г. до н. э. Фульвий Флакк предложил радикальное решение этой проблемы: гражданство в обмен на землю. На такую сделку были готовы пойти многие италийцы – особенно богатые землевладельцы, способные извлечь для себя выгоды из гражданства. Эти представители состоятельных слоев общества с радостью пожертвовали бы несколькими югерами принадлежавшей им земли за полноценный доступ к правовой и политической системам Рима.
Когда противоречивый законопроект Флакка провалился, во Фрегеллах вспыхнуло восстание и сенат, воспользовавшись возможностью, пошел на практичный компромисс. Поднаторев в искусстве игры под названием «завоевывай и дели», римляне объявили новую политику civitas per magistratum. В соответствии с их новой доктриной, италийцам, обладавших Латинским правом и избранным на должности местных магистратов, в индивидуальном порядке предоставлялось римское гражданство. Элиты от этого новшества пришли в восторг и после последней попытки Гая Гракха предоставить полные права всем италийцам, предпринятой в 122 г. до н. э., вопрос предали забвению, вернувшись к нему лишь после смены поколений.
Вновь эту проблему во время Кимврских войн поднял Гай Марий, давний поборник дела италийцев. Он не только всю свою жизнь сражался бок о бок с ними, но и сам происходил из провинциального итальянского города. Когда италийцы пожаловались на преследования со стороны сборщиков податей, Марий побудил сенат положить конец практике их обращения в рабство. А во время военных походов данной ему консульской властью то и дело даровал гражданство италийским солдатам, чей пример был достоин подражания. По возвращении домой эти воины, выходцы из самых разных сословий, обладали дополнительными правами и привилегиями. А потом общались с друзьями и близкими, у которых их не было, и посеянные семена раздора давали свои всходы.
Остальным италийцам намекнули, что более широкие права они могут получить, когда придет время ценза 97 г. до н. э. После того, как пошли разговоры о civitas per magistratum, многие состоятельные италийцы выдали себя за бывших магистратов и записались римскими гражданами. Мариевы цензоры преднамеренно спустили проверку необходимых документов на тормозах, поэтому по завершении ценза многие сенаторы, заподозрив неладное, решили еще раз все перепроверить. В соответствии с моделью, которая уже стала традицией, римляне всегда манили возможностью гражданства, только для того, чтобы потом в нем отказать.
В 95 г. до н. э. выборы консула выиграл великий оратор Луций Лициний Красс. Вступив в должность, он предложил сформировать комиссию и подчистить списки граждан. Чисто в духе оптиматов, эта инициатива базировалась на бесспорном аргументе: граждане во время ценза должны учитываться, а все остальные, без гражданства, нет. В глазах граждан Рима, голосовавших за его предложение, это самым идеальным образом придавало данной инициативе смысл. Но в качестве прелюдии, перед тем, как приступить к работе, Красс, на пару с коллегой, другим консулом Муцием Сцеволой, выдвинул еще один законопроект, предусматривавший выдворение из города всех италийцев. К этой мере, вошедшей чуть ли не в привычку, обычно прибегали накануне выборов, однако на этот раз она преследовала иную цель – убедиться, что во время ценза будут учтены только римские граждане.
