чистое лицо, светлые глаза, волосы, чуть рыжеватые на солнце, тёмный блондин, прямой нос и, почему-то, необычные светлые штаны в серую крапинку. А, ещё на руках кожаные браслеты и на шее что-то тоже похожее… В общем, чем-то он напоминал музыкантов…
Кирилл начинал терять терпение: описание какого-то там пацана, за чей счёт он сейчас заводил Настю, возбуждало ревность. Чуть было не посмеялся над «увлекательной» историей, но вовремя прикусил себе язык, хотя так и подмывало шутить:
— И что было дальше?
Не подозревая подвоха в вежливом вопросе, Настя продолжила:
— У одного из уличных музыкантов (к тому же был солистом) от быстрой игры лопнула струна. Он не остановился, продолжил играть — лопнула вторая, потом третья. Толпе это понравилось, и нам тоже стало интересно, как музыкант сможет играть на оставшихся струнах.
— А что он играл?
— Не помню. Песня была хорошая, но я всё это время пялилась, как дура, на того парня — не могла отвести глаз, сама не знаю, почему. У него в правом ухе была серебряная серьга-колечко, тогда у парней был бзик на эту тему. Отец высмеивал таких, да и я особо не обращала внимания, а тут — стою, смотрю и понимаю, что мне нравится всё… Надпись на рюкзаке «Rock is everything», на котором болталась подвеска в виде гитары с вензелем «К» — Калининград… Белая, со стразами…
Настя вздохнула. Кирилл перестал испытывать её терпение, лежал рядом неподвижно, и под его рукой на бедре начала потеть кожа. Должно бать, он задремал от рассказа, изобилующего мелкими скучними подробностями, но Настя не тормошила его. Ей тоже надо было выговориться.
— Что случилось с тем брелоком? — неожиданно спросил Кирилл, словно бы проснувшись, когда Настя замолчала.
— Я его сначала хранила в своих «сокровищах». Потом мы с Катькой закопали его на Усть-Вагильском холме. Провели обряд на то, чтобы я однажды встретила кого-то, похожего на Калининградского незнакомца. Я долго носилась с его образом — самой стыдно вспоминать. У нас в школе старшеклассники организовывали музыкальную группу, пытались, так сказать. Один, мне казалось, был похож на мою фантазию: у Никиты даже ухо было проколото, и он носил серьгу-колечко… В общем, я влюбилась, вернее, обманула себя. На выпускном играли бывшие старшеклассники. Никита с ними. Я попросила одноклассника нас познакомить, мы вместе встречали рассвет… И несколько других потом. Мои думают, будто Никита разбил мне сердце и бросил. На самом деле, его бросила я. Да что мне тогда было? Всего девятнадцать? Я просто поняла, что Никита — не тот, не та моя мечта, которую я себе придумала. Да и играл он скверно, был тщеславен. От внимания девчонок млел, словно подросток, на критику обижался. И меня это всё раздражало… Вот такая история. А плакат я купила на том же фестивале, в Калининграде. Мне показалось, что музыкант на плакате похож на моего призрака, только брюнет. Это было напоминание о том, чего не бывает — сказки, в которую хочется верить… Кир…
Дослушав историю, он не просто возобновил свои приставания, а, словно долго удерживаемый от желания, набросился на девушку:
— На-асть, Настя… Настенька моя… Белоснежка…
И она задохнулась от поцелуев, от порыва, какого, кажется, ещё не бывало. Было в этом неопределяемое исступление — Кир ласкал её, не намекая на взаимность, до тех пор, пока она не застонала, прикусывая зубами шёлковую ткань спальника — чтобы за стенкой, в соседней комнате, не услышали. Позже, справедливости ради, она хотела было вернуть долг, но её разморило, Кирилл не настаивал — и она неблагодарно уснула.
Спустя время Карамзин поднялся, оделся и вышел на крыльцо, минуя спящих у порога собак. Нашёл в куртке пачку сигарет, задымил, наблюдая за туманом, клубящимся возле себя и на озере. Не прошло и нескольких минут — послышалось сопение, любопытный Фикс всё-таки присоединился, с присвистом зевая и вопросительно глядя своими глазами-бусинами на бодрствующего хозяина.
— Она меня нашла, Фиксалий, представляешь? — Кирилл потрепал пса по голове. — И всё благодаря тебе. Умница, Фикс, молодец. Иди ко мне, заслужил…
Глава 17
Приятные хлопоты
Планы Кирилла вдруг резко поменялись. Вместо активной деятельности таёжного бирюка он почти весь день подбирал явившуюся ему мелодию, неразбираемо мурлыкал слова — Настя уловила только фразу «два дня и сто лет». Догадаться, о чём складывается песня, было сложно.
Дядя Гена тем временем свой план перевыполнил: нарубил немало поленцев, их занесли в домик, в угол. Потом вдвоём с Настей отправились по грибы, и вечером на железном костровище заблагоухал грибной суп, за компанию — жареная свежая рыба, к чаю намяли собранные ягоды с сахаром. От запаха ли, или от усталости Кирилл вернулся в реальность, жадно набросился на еду, а после отправился бродить возле озера, цепко ухватив Настю за талию.
Утром следующего дня выехали в обратный путь. По дороге заехали к знакомому, охранявшему в одиночестве очередную рыбацкую базу начальников из Екатеринбурга. Попили у него чай, оставили продукты, сигареты, и теперь второй остановкой значилось Зыково, где работала мобильная связь.
Для местных жителей любые гости в радость — сразу пригласили за стол в ответ на просьбу задержаться часик или больше, чтобы зарядилась техника. Купили у довольных хозяев круги творожного сыра, молоко. Кирилл не был уверен, что всё это можно съесть до того как оно испортится, но дядя Гена пообещал проблему решить. А пока Настя помогала накрывать на стол и рассказывала о своей работе, родителях, которых помнили местные, Карамзин удалился в соседнюю комнату и нетерпеливо включил телефон. Не шибко сильная была связь, почти такая же, как в Линтах, но телефон быстро стал нагреваться от загружаемых сообщений.
У родителей и семьи Артура оставалось три дня по путёвке, вернуться все должны были в субботу. В обратную сторону, после полученных трёх фотографий и вопроса «Как там, в тайге?», отправились самые удачные кадры с пейзажами. Артур моментально включился в диалог, спросил, жив ли пациент. «Женюсь», — напечатал Кирилл и переключился на чат с Игорем.
В прошлую пятницу «Лешие» выступали в половинчатом составе, и это не совсем понравилось публике, послезавтра администрация клуба требовала обоих. Но главная новость была впереди. Заметив в зале, среди посетителей, японцев, Свиридов исполнил песню токийской рок-группы. То, что японцы остались довольны, было видно по их довольному смеху и поклонам, но позже к нему, наслаждавшемуся обществом рыжей прелестницы, подошёл переводчик. Свиридова сдали свои: менеджер клуба «Pitt’ница», раскрыл инкогнито сидящего неподалёку парня любопытным ниппошкам. Таким образом, «Лешие» получили
