что Мэйс смотрит мне вслед.
* * *
Алиша позвонила Гленде, поскольку наш телефон был отключен, и оставила срочное сообщение: в пятницу рано утром, до открытия клиники, мне нужно прийти на встречу с медсестрами. Когда я подъехала, они уже стояли на крыльце. Я припарковалась напротив и, шагая к ним, услышала, как они шепчутся.
– Только не говорите, что у вас плохие новости, – сказала я, остановившись на полпути.
Алиша повернулась ко мне, вслед за ней – остальные. Недобрые предчувствия окрепли. Одни медсестры были в форме, другие нет. Кроме Джины с Лори, сидевших на ступеньках, все ждали стоя.
– Подойди ближе, Сивил, – сказала Вэл.
К ногам словно кирпичи привязали. Неужели предстоит узнать еще об одном стерилизованном ребенке? Но миссис Парр не допустила бы этого. Миссис Сигер ушла, и все должно было наконец-то наладиться…
Алиша поманила меня рукой. Я глубоко вдохнула и подошла к крыльцу. Бросив взгляд на собравшихся, Алиша заговорила:
– Сивил, медсестры кое-что разузнали после той нашей встречи.
– Быстро вы справились. – Прошло всего около двух недель. Я взялась за перила, собираясь с мыслями. – Ну как, нашли что-то, что может пригодиться Лу?
– Сивил, – зашептала Вэл, – Сивил…
– Да не томите!
– Их было одиннадцать.
– Одиннадцать – чего?
– Одиннадцать девочек за три года.
– Одиннадцать стерилизованных? В Алабаме?
– Нет, – вместо Вэл сказала Алиша, повысив голос, – только у нас в клинике!
Кое-кто из девушек начал всхлипывать. Одна из них – я не видела, кто именно, – разрыдалась.
– Как такое может быть? Почему вы не говорили раньше?
– Мне очень жаль, – сказала Вэл. – Я ездила для этого только к Уильямсам. Клянусь, это правда.
– А я ни разу не участвовала, – сказала другая медсестра.
– Не может быть… так много. – Глаза защипало.
– Я помогала, – Джина выступила вперед, – помогала с двумя операциями.
– Господи боже.
У меня подкашивались ноги. Алиша шагнула ко мне.
– Лучше сядь, – сказала она, и я опустилась на ступеньки.
Медсестры что-то говорили сквозь слезы, но я старалась не слушать. Нужно быть сильной. Нельзя позволить этой новости меня сломать.
– Нам надо раскопать как можно больше информации, теперь это еще очевиднее. Если в нашей крошечной клинике проведено одиннадцать операций, представьте, сколько их было во всем штате. Стерилизуют ли девочек в остальных клиниках Алабамы? Если да, то как часто? Где это делают? По чьему указанию?
Алиша, сев рядом, притянула мою голову на грудь, и я дала волю слезам, но не замолчала:
– Вы слышите? Нам надо действовать. Горевать некогда. Мы должны спасти пациенток. Спасти их всех.
36
Монтгомери
2016
В конце обеда Лу говорит, что пару лет назад читал в «Монтгомери эдвертайзер» некролог Линде Сигер. Он не помнит, в каком году это было. Я заезжаю в публичную библиотеку и быстро нахожу ее имя в оцифрованных архивах.
Миссис Линда Сигер мирно скончалась в кругу семьи в возрасте 85 лет. У нее осталось четыре дочери, два зятя, одиннадцать внуков и четверо правнуков.
* * *
В кругу семьи. Я задумываюсь, знали ли дети и внуки о ее прошлом, о той роли, которую она сыграла в скандале вокруг семьи Уильямс. Я вбиваю еще один запрос и нахожу информацию о дочерях миссис Сигер. Одна работает физиотерапевтом в Алабамском университете в Таскалусе. Еще одна живет здесь, в Монтгомери. Она медсестра, ее зовут Юджиния Вутен. Вернувшись в машину, я звоню в больницу, и меня соединяют с сестринским постом на этаже онкологического отделения. Прошу прощения, миссис Вутен отошла на обед. Я кладу трубку и пару минут сижу без движения, унимая дрожь. От библиотеки до больницы всего несколько минут езды, но до того, как завести двигатель, я пытаюсь придумать, что ей скажу. Встреча с миссис Сигер или ее близкими не входила в мои планы, но после разговора с Лу я поняла, что обязана увидеться с кем-то из них.
Подъезжая к больнице, я по-прежнему не знаю, что скажу. Во мне оживает старое чувство негодования, я все еще в ярости от того, как легко миссис Сигер ушла от ответственности, когда Лу отказался от иска к клинике. Да, она лишилась работы, но, вне всяких сомнений, вскоре устроилась на другую. Я представляю, как она каждый день приходила домой, готовила семье ужин, смотрела телевизор и накручивала перед сном волосы на бигуди.
Когда я подхожу, Юджиния Вутен за стойкой. Даже не глядя на бейдж, я сразу понимаю, что это она. Выглядит точь-в-точь как мать, волосы такие же ярко-рыжие. Но лицо более округлое, черты мягче. Она лучезарно мне улыбается:
– Я могу вам помочь?
Кладу руки на стойку. Других медсестер рядом нет. Знакомый больничный запах – чуть горьковатый, отдающий антисептиком. Я много раз бывала в онкологических отделениях. Там все иначе, чем на других этажах, голоса тише, посетители напряженнее. Работа мрачная, и это отражается в обстановке. Настрой миссис Вутен не стыкуется с царящей тут серьезностью. Ее манеры вызывают у меня неприязнь. Я ожидала другого.
– Меня зовут Сивил Таунсенд.
– Вы ищете кого-то из близких, миссис Таунсенд?
Она вопросительно глядит на меня. Я собираюсь с духом, черпая силу в привычной атмосфере больницы.
– Я работала в Монтгомерской клинике контроля рождаемости, – говорю я. – В семьдесят третьем. С вашей матерью. Я была медсестрой сестер Уильямс.
Миссис Вутен бледнеет. Улыбка сходит с ее лица, и я получаю первый ответ. Ей все известно. Когда она прижимает руку к губам, я замечаю, что ногти не накрашены. Они подпиленные, короткие, чистые – все как требовала от нас ее мать. Миссис Вутен крепко зажмуривает глаза, через мгновение открывает их и, сняв крючок со створки, медленно выходит из-за стойки.
С вызовом смотрю на нее и скрещиваю руки на груди. Миссис Вутен делает шаг навстречу и касается моего плеча.
– Я заканчиваю в семь. Сегодня двенадцатичасовая смена. Мы можем встретиться в это время? Очень хочу с вами поговорить.
Расслабляюсь и опускаю руки.
– После смены вам, должно быть, не терпится вернуться домой. Не хочу вас…
– Я столько раз за эти годы думала, как бы вас разыскать, миссис Таунсенд. Прошу. Встретимся внизу в столовой?
– Хорошо. В семь с минутами?
– Да, отлично. До встречи.
Мы глядим друг на друга с опаской, но я чувствую облегчение.
* * *
К тому времени, как Юджиния Вутен появляется в столовой, я успеваю выпить три чашки некрепкого кофе. Я заняла стол у окна, поближе к двери, чтобы меня не пришлось искать. За окном виден сад с двумя каменными скамейками и урнами вдоль дорожек. В столовой душно и пахнет кетчупом. Время ужина, но я
