руками в тяжело вздымающуюся грудь, вынуждая притормозить, и когда он остановился, отпихнула от себя:
— Это правда?
— Ева, не слушай ты его…
— Это. Правда? — повторила с нажимом.
Он досадливо сморщился, выдавая себя полностью. С головой, с потрохами, от и до.
— Да ерунда это. Баловство дурацкое. Идиоты мы, — он попытался взять меня за руку, я отпрянула.
— Ну и как приз? Надеюсь, что-нибудь полезное?
— Ев… — беспомощно дернул плечами, — блин… глупости все это…
Ощущение мороза на коже становилось все сильнее.
— Не прибедняйся, Хеммери. Я слышал, в этом году на кону был эр-мобиль, — Лекс продолжал добивать. Медленно, хладнокровно. Не жалея ни о чем и никого, — обязательно прокати Найтли. Уверен, она оценит и поймет, ради чего все это было. Хотя у нее теперь и без тебя предложений будет предостаточно. Сам знаешь.
Хеммери с рычанием бросился на Верано, и в этот раз я не стала его останавливать. Вместо этого спустилась по ступеням и пошла прочь.
— Ева! — Коул окрикнул меня, и я прибавила шаг, не желая ни видеть его, ни слышать.
Хватит насмотрелась.
— Вы что здесь устроили? — раздался звенящий от негодования голос мисс Тревис, — а ну марш к декану!
— Мне надо… — уперся было Хеммери.
— Живо! Оба! Иначе…
Я уже не слышала, что там иначе. Шагала, словно кукла с неестественно прямо спиной. Ноги, как не живые, в голове звенело. Сердце…вместо него какие-то обугленные шматки и кучка мусора.
Проходя мимо компании Коула, я поймала на себе десяток веселых, заинтересованных взглядов. Один даже хамовато подмигнул. А когда я вскинула подбородок и гордо пошла дальше, позади кто-то прыснул со смеху.
Теперь я понимала, почему Весмор называли Академией Сердцеедов. Здесь обитали кровожадные чудовища, играющие чужими чувствами.
А я — самая наивная дура из Муравейника, которая до сих пор не поняла куда попала.
Глаза защипало, но я проглотила горьким ком, сковавший горло, и продолжила путь. Неспешно, как королева, хотя больше всего хотелось бежать, сломя голову. Забиться в какую-нибудь темную дыру и хорошенько повыть.
Найди самую доступную…
Чего ее искать? Пару раз напои кофе, купи вкусную булку, прояви заботу, рассмеши и все готово. Перезрелой грушей и под ноги. Наверное, это было самое легкое приобретение эр-мобиля за всю историю Хайса.
Пока я шла к малому корпусу, мне казалось, что за мной неотступно следуют чужие взгляды. Насмешливые, наглые, оценивающие, брезгливые. На меня все смотрели!
С каждым шагом внутри стыло все сильнее. Я привыкла быть нищенкой из Муравейника и не стеснялась этого, а вот роль самой доступной давалась тяжело. Все силы уходили на то, чтобы держать достойную маску и не позволить себе разреветься.
Я мечтала добраться до своей комнаты, пересидеть там время до финального сбора, как-то собрать себя в одно целое, но и тут меня ждало разочарование. В холле толпилась группа возмущенных девушек. Самых наглых и шумных из тех, кто не набрал баллов в количестве, необходимом для поступления. Они ругались на испытания, на правила, преподавателей, но все это померкло, когда в дверях появилась я.
— О, а вот и главная дешевка пожаловала, — фыркнула темнобровая Ксандра.
Лица остальных скривились в презрительных минах.
Я прошла мимо них, намереваясь удалиться к себе, но в спину прилетело гадкое:
— Как там Хеммери? Единственный или уже по рукам пошла? — и противный, визгливый смех Миры, который дружно поддержали другие девочки.
Я остановилась на пороге. Зажмурилась. Проглотила ненужные слезы.
Я пришла сюда учиться, и я сделаю это. И плевать мне на чужие взгляды, слова, намеки и смех. Они все мне никто и звать их никак. Я — девочка, которая смогла вырваться из Муравейника, и я скорее сдохну, чем вернусь обратно. У меня есть цель, и если ради нее придется сразиться с целыми миром или стать всеобщим посмешищем — я готова. И моих слез точно никто не увидит.
Еще раз сглатываю и с наглой улыбкой оборачиваюсь к ним.
— А что это мы тут раскудахтались? А почему не собираемся? Телега за неудачницами вот-вот приедет.
— По крайней мере, — Мира сморщила губы, — мы вели себя достойно.
— Ух ты, — я восторженно приложила руки к груди, — непременно поведай об этом матушке, когда будешь рассказывать о своем бездарном провале. Уверена, она похвалит.
Бывшая подруга истошно покраснела.
— Зря улыбаешься, — вступилась Ксандра, — твоей репутации хана.
— Какая репутация, милая? У меня ее не было и нет. Я из Муравейника. И мне глубоко плевать, на то, что вы обо мне думаете.
— Коне-е-ечно. Так мы тебе и поверили.
— Знаете в чем разница между мной и вами? Я готова на все, чтобы учить здесь. Если надо будет идти по головам — я пойду по головам. Если потребуется играть роль потаскухи — сыграю лучше всех. А вы, крошки, пакуйте чемоданы и на выход, — неприличным жестом указала в каком направлении им двигаться, — Встретимся через пять лет, когда я стану Гончей, а вы научитесь вязать чудесные ажурные салфеточки и печь пироги с помощью остатков своего дара. Вроде этому учат в пансионах?
— Ах, ты дрянь!
— Тсс, — приложила палец к губам, — слышите?
Все заткнулись и начали недоуменно прислушиваться и переглядываться.
— Что?
— Где?
— Не слышите? Странно, — я пожала плечами, — Я вот четко различаю, как ветер шепчет: ваше время вышло. Пока-Пока.
Небрежно помахала им ручкой и ушла к себе. Пошли все к черту.
В комнате меня поджидала веселая Стелла, нелепо вальсирующая от стены до стены. Увидев меня, она радостно рассмеялась и, внезапно подскочив, обняла за плечи:
— Ты тоже счастлива, что поступила?
— Ага, — буркнула я и, выскользнув из ее рук, бухнулась на кровать.
Была счастлива, пока не узнала неприятную правду. Теперь вместо радости на губах горечь пепла.
— Ты выглядишь расстроенной.
— Есть повод.
— Ты о споре? Это Мира узнала от кого-то из адептов и всем разболтала, — Стелла пожала плечами, будто ничего страшного не случилось, и продолжила танцевать.
— И ты не хочешь ничего сказать про мою подмоченную репутацию? — напряженно спросила я, готовая к очередному конфликту.
Соседка задумалась, даже макушку почесала, а потом выдала совсем не то, что я ждала:
— Ну… я бы тоже поцеловалась. Но мой наставник сказал, что я странная, — у нее обиженно дрогнули губы, — я ему не понравилась.
— Он просто не так сильно хотел победы, как Хеммери, — пробурчала я, уже совсем не уверенная, что Коул видел меня хоть сколько-нибудь симпатичной, а не просто объектом для спора.
— Кстати, — Стелла встрепенулась и бросилась к столу, — я кое-что для тебя приготовила.
Она протянула на раскрытых ладонях красное бумажное сердечко.
Я усмехнулась.
