молча сидели в машине. «Дворники» сгоняли со стекла мокрый рыхлый снег. Капли серебрились в свете фонаря. При таком освещении лицо Валеры казалось бледным. Наверное, и ее тоже.
Катя все не могла заставить себя выйти из машины. Потом ей придется войти в подъезд, открыть дверь – и увидеть Яна. Посмотреть ему в глаза. А дальше… Она даже представить не могла, что будет дальше. Мысли обрывались.
– Ты же не в этом подъезде живешь, верно? – спросил Валера.
– В следующем.
Валера положил руку на рычаг переключения скорости.
– Не надо, – тихо попросила Катя.
– Почему? Ты боишься его? Хозяина квартиры? – попытался угадать Валера.
– Нет. Я боюсь…
…увидеть его взгляд…
– …пересудов. На генетическом уровне это присутствует у всех жителей крохотных населенных пунктов, – врала Катя, удивляясь тому, как ровно звучал ее голос.
– Переезжай ко мне, – Валера отвел за ухо прядь, упавшую на ее лицо.
Он произнес это так просто, словно говорил о пустяке.
– Я не могу просто взять – и переехать жить к…
…другому
– …мужчине.
Наверное, это было глупо: делить постель, но не квартиру. Знать бы еще, что заставляло ее снова и снова возвращаться сюда.
– Если решишься, только дай знать.
– Конечно.
Катя поцеловала его в губы и вышла из машины. Очень медленно, беззвучно повернула в замке ключ. Не включая света, сняла сапоги, но едва сделала шаг к своей комнате, как послышался щелчок, и в спальне Яна зажглась настенная лампа.
Он сидел на застеленной кровати, прислонясь спиной к стене.
– Привет, – спокойно поздоровался Ян.
– Привет, – Катя попыталась улыбнуться.
– Я не слышал шума подъезжающей машины. Ты не на такси?
Катя моргнула, но взгляда не отвела.
– На автобусе, как обычно.
Ян подошел к ней, не спеша, словно давая шанс укрыться в своей комнате. Катя едва заставила себя остаться на месте.
– На улице дождь. Ты без зонта, – он провел ладонью по едва влажному воротнику ее пальто.
Катя молчала.
– Откуда ты приехала? – и быстрее, чем Катя успела снова соврать, добавил: – Я заходил в казино. Тебя там не было.
Она лишь едва заметно покачала головой.
– Пока я жду тебя, ты проводишь время с другим мужчиной, – все так же спокойно продолжил Ян.
Катя машинально глянула в сторону кухонного окна, хотя знала, что Валера не смог бы ей помочь, даже если бы стоял там, за стеклом.
– Я не просила меня ждать.
* * *
Она не просила…
Ян подошел ближе. Ему захотелось ее ударить. Со всей силы, наотмашь, чтобы Кэт отлетела к стене, а на щеке осталось горячее алое пятно. Чтобы она поняла, что творит! Но вместо этого он положил руки ей на плечи и легонько погладил.
– Кто он? – ласково спросил Ян. – Скажи мне правду, малышка Кэт. Помнишь мое желание? Мне нужна правда.
– Мужчина, который подобрал меня после вечеринки, – покорно ответила Кэт.
Руки Яна замерли.
– Ты не поехала с тем лысым?
– А ты думал, я поехала?! – воскликнула Кэт. Ян невольно убрал руки с ее плеч. – Я сбежала через окно в туалете! Без пальто! Без денег! После пяти бокалов шампанского! Валера меня подобрал. Можно сказать – спас. Я заснула у него в машине, утром он привез меня сюда. А потом разыскал.
Ян, словно со стороны, услышал свой тихий стон. Опустил голову, зажмурился – и снова поднял взгляд на Кэт.
– У вас это серьезно?
– Нет.
Ян взял ее лицо в ладони. Кэт попыталась увернуться, но он только усилил хватку.
– Мне перед каждой репликой просить тебя говорить правду, или ты просто отнесешь эту просьбу ко всему диалогу? – мягко спросил он. – Так у вас это серьезно?
– Это не твое дело, Ян, – ледяным тоном ответила Кэт. – Совершенно не твое.
Ян опустил руки. Так и стоял, не двигаясь, и все смотрел на Кэт. Что-то рвалось, рушилось между ними, но так незаметно, так тихо, что казалось, ничего страшного не происходит.
– Я хочу, чтобы ты его бросила.
– Что? – Кэт поморщилась, словно он сказал бестактность.
Ян пытался оставаться спокойным, но кровь уже гулко стучала в висках. Грудная клетка быстро поднималась и опускалась, как после пробежки. Он чувствовал себя по-мальчишески обиженным – и разозленным. Будто его обвели вокруг пальца.
– Думаешь, он твой принц? Почувствовал твою тонкую душу, а я – нет? На сколько баллов он оценил бы тебя полгода назад? – Ян сжал кулаки. – Он просто мужчина, который тебе подвернулся. Я хочу, чтобы ты порвала с ним. Это! Мое! Желание!
Глаза Кэт расширились.
– Ян, ты что? Не понимаешь? Это больше не игра. Я не сделаю этого.
– Сделаешь!
Она смотрела на него с жалостью. С жалостью!
– Тогда проваливай, – сквозь зубы процедил он. – Нет игры – нет комнаты. Таковы правила.
– Ян… – ее голос дрогнул.
– Чтобы к моему возвращению тебя здесь не было. Иначе… – он не договорил, схватил с вешалки куртку. – У тебя пять минут. Время пошло.
* * *
Катя знала, что дверь с грохотом захлопнется, но все равно вздрогнула, когда это произошло. Растерянно огляделась. Вот так, в одно мгновение, она перестала быть частью этого мира. Тогда почему ее комната, звуки, запахи – все осталось прежним?
Кровать, наскоро застеленная покрывалом, едва слышно скрипнула, просев под ней.
Рано или поздно это все равно бы случилось. Если бы не Валера, нашелся бы другой повод. Потому что представить будущее с Яном невозможно. Как невозможно смириться с его непредсказуемостью и легкомыслием. С тем, что он запросто может оставить ее на вечеринке и сбежать с первой попавшейся барышней. Что способен бросить ее на остановке, только потому, что так хитроумно переплелись мысли в его голове. Все существование Яна напоминало бесконечную игру, в которой бонусы находились в самых неожиданных местах, а у героя несколько жизней.
Разве она таким представляла свое будущее? Разве за этим срывалась с места? Ей нужна уверенность в завтрашнем дне. Фундамент. С Яном фундамента не построишь. С ним можно лишь нестись на плоту по горной реке. И то пока Яну не надоест ее общество.
Она бы все равно ушла. Пусть позже, но и тогда было бы также больно.
Ян как плохая привычка. Как зависимость. Пока он рядом – эйфория, кайф, но последствия того не стоили. Надо изловчиться, ухватиться за все, связанное с Яном, проросшее в ней, и рвануть сильнее. Черт с ними, со шрамами.
Она поспешно собрала вещи – те, что вместились в черную спортивную сумку, с которой когда-то приехала. В этой спальне Катя прожила почти восемь месяцев – странных, зыбких, как сон. Здесь
