Книга Осиновый кол прилагается - Елена Станис

услуг кузнеца мы заказали и начали почти серийное производство сапогов-гряздеходов на высокой платформе с шипами, фильтра для воды, состоящей из глиняного кувшина с марлевой накладкой, светоотражателя для карет, массажёра для лошади. Но апогеем наших удачно воплощённых идей стала телега с педалями навроде велосипедных, что позволяло перевозить тяжести не впрягая животинку. Продавали мы это недорого, по ценам, что могли позволить себе местные (которые, к слову сказать, после гибели старого маркиза даже не заикались насчёт моего проживания в доме вдовца). Продажи шли хорошо, бойко так. Была даже попытка прессования со стороны местных средневековых рэкетиров, но на следующий день все они куда-то бесследно пропали, и никто больше о них не слышал. А потом (после загадочного исчезновения крышевальщиков) никакие бандиты к нам даже соваться не пробовали. Хоть маркиза и не было рядом, но он незримо оберегал нас. Знаков внимания со стороны противоположного пола я тоже была лишена. Как будто на мне висела бирка «Отложено для маркиза».

Раз в неделю заходили здоровяк Милт и Руперт. То вместе, то по одиночке. Мы даже в некотором роде подружились. К моему облегчению шрама на щеке у Руперта не осталось.

Сама я тоже преобразилась к лучшему. Волосы росли быстро и уже опускались чуть ниже плеч. Иногда я часть их закалывала на макушке, а две короткие завлекалочки выгодно обрамляли лицо, придавая ему дополнительную миловидность. Так я и выглядела, когда в дверь заметно преобразившегося благодаря свежей краске нашего с учителем дома постучали.

Никто не решался за мной ухаживать до сегодняшнего дня. Этим человеком оказался тот, с кем я повстречался в Замке на Синих скалах, тот, кого уже год не видела. Когда открыла дверь, то не сразу узнала Эльгибора. Без лат и с цветами. В доме я была одна, Грэг Тилли в этот день, как и во многие другие проводил со своей дочерью, которая к слову сказать, недавно разрешилась прекрасной девочкой. Замечательное событие появление на свет младенца было опечалено реакцией отца ребёнка — он сразу через несколько дней сбежал с местной повитухой. Говорят в какой-то другой виенский город. Что ж, не мне его судить. А может оно и к лучшему. Не будет больше пилить Ию, да и она теперь стала чаще видеться с отцом.

Итак, я стояла на пороге, полная недоумения перед махиной Эльгибором, тыкающим в меня букетом прекрасных полевых цветов.

— Эльгибор, как я рада тебя видеть, какие красивые цветы!

— Тебе, — не изменив своему немногословному стилю ответил латник. Вернее, латник в отпуске.

— Ах, как мило, поставлю их в воду! Заходи, будь как дома.

О последней своей фразе я пожалела — вдруг Эльгибор и действительно решит теперь остаться жить с нами. Ну, мало ли что.

Цветы я поставила в вазу, несколько секунд насладилась ароматом разнотравья и вернулась к Эльгибору, который устроил себя на деревянном табурете.

— Есть жаренная фасоль с грибами. Поешь?

— Да, — отозвался Эльгибор.

Положила нам по миске приготовленного блюда, и мы принялись за обед. Я сделала несколько безуспешных попыток завязать разговор, но Эльгибор чётко придерживался правила «пока я ем, я глух и нем». Наконец, отложив приборы и отодвинув пустую тарелку он посвятил меня в цель своего визита.

— Я получил увольнительную.

Увольнительная? Это как отпуск? Или срок службы закончился? На всякий случай я улыбнулась:

— Здорово! И чем теперь займёшься?

Вместо ответа Эльгибор одарил меня долгим нечитаемым взглядом. И тут до меня начало доходить. Медленно. Очень медленно. Я перевела взгляд на цветы, потом — на Эльгибора. Затем снова на цветы и снова на Эльгибора. Разговор надо было срочно переводить в другое русло.

— А как твоя семья? Ты с ними повидался?

Ну да, как-то не слишком это русло «другое».

— Да, виделся, — кивнул Эльгибор.

Не, Эльгибор — не просто латник, Эльгибор — первоклассный шпион! Из такого клешнями лишнего слова не вытянешь. Говорят, с некоторыми людьми комфортно просто молчать. Так вот, это ни разу не про Эльгибора.

— Расскажи про свою семью. Кто они, сколько их, как тебя приняли.

— Отец. Мать. Три брата и две сестры. Отец и мать рады были. Сёстры скорее тоже. А братья у меня не любят много болтать. Старший вообще молчун. Сложно с ним потому.

Я еле сдержала улыбку, больно прикусив себя за щёку.

И тут Эльгибор свалился со стула. Нет, не свалился! А бухнулся на одно колено. Паника охватила всё моё существо. Эльгибор мне нравился, я считала его другом, но никак не мужчиной, с которым собиралась провести остаток жизни! Я не хотела ему отказывать, но и замуж выходить не желала!

— Давай сходим на ярмарку! — Выпалила я, сломав дальнейший сценарий предложения руки и сердца.

Он посмотрел на меня так растеряно, округлившимися телячьими глазами.

— Сегодня ежегодная ярмарка, будут танцы, кукольное представление, лавки украсят и будут продавать сладости. Ну же, Эльгибор, ты очень кстати пришёл именно сегодня.

Эльгибор думал. Минуты четыре. А я с замиранием сердца надеялась, что предложение о замужестве, по крайней мере, будет отложено, а я сумею подобрать нужные слова, которыми откажу, но не обижу.

— Если Алина хочет, — кивнул наконец латник.

Во как, обо мне уже в третьем лице заговорили. «Если Алина хочет»… А мне нравится формулировка.

— Тогда обожди, я переоденусь, и мы двинемся. Можешь пока (хотела сказать книжку полистать, но вспомнила, что латник грамоте был не обучен) на стульчике посидеть.

Надела одно из моих любимых бежевых платьев, украсила его яркой брошью, волосы подняла вверх. И вуаля! Ладно, по крайней мере схожу на свидание. Если не считать обжимания с Натаниэлем Кристаном, у меня-то и свидания как такового не было. Ну, наконец, будет.

Эльгибор ждал на стуле. При виде меня в его глазах пронеслось что-то неуловимое, что-то, что заставляет девушек пересмотреть своё отношение к уже забракованному жениху. Это неуловимое было восхищением.

Как только мы показались вместе на улице, так сразу притянули к себя пристальное внимание всех встречающихся. Девушки чуть ли шеи не сворачивали на моего кавалера. А Каллиста, когда мы её встретили, чуть не юлой за нами, вернее, за моим латником, принялась увиваться. Этому было несколько объяснений: во-первых, Эльгибора тут не знали, а в маленьких городках очень любопытны к приезжим, во-вторых, он шёл со мной, а я была личностью во всех планах крайне известной, в-третьих, нельзя отрицать и мужскую притягательность моего кавалера, не в плане смазливой прелести, коей латник одарён не был, а именно в плане мужской притягательности. Если Натаниэль был хорош своей утончённой красотой,