выемки.
– Вот здесь… здесь наше Хлебниково, – объявила другая шустрая девочка, ликующе повернулась к Егорычу, ожидая подтверждения. Он кивнул.
– Серёжка, а что это такое? – лохматый парень в штопаных штанах показал на полукольца белого цвета, немного выдвинутые к воде, расположенные на противоположных берегах друг напротив друга. На одном берегу стояло белое зданьице в форме простой четырёхгранной призмы.
– Не знаю, Юрка, – Серёжка задумчиво рассматривал сооружение.
– Это заградворота, – Егорыч, в который раз, любовался участком Глубокой выемки, ему особенно нравился рельеф из папье-маше, – наш художник очень старался, смотрите, как детально проработал…
– А что такое заградворота? – Юрка следил за взглядом Егорыча..
– Это важная штука, – Егорыч, не оборачиваясь, разъяснял, – Канал – сложное гидротехническое сооружение и требует периодического обслуживания: там берег укрепить, там русло подправить, там углубить. Вся трасса разделена на участки. Каждый участок отделяется специальными подъёмными перегородками, которые называются заградворота. Когда надо, воду откачивают только на нужном участке и не надо осушать весь путь.
– Ворота под землёй прячутся? – девочка с косичками нетерпеливо влезла с вопросом.
– Эта штука интересная, называется ферма Томаса. Мы привыкли, ворота – это цельная плоская плита, а здесь, это как бы складная штора. Представьте себе плитки домино, расставьте их вертикально, вплотную друг к другу, лицевая часть к обратной. Плитки настолько гладкие, что и просвета не видно. Теперь, толкните за верхнюю часть самую крайнюю, они все быстро и сложатся. Вот такие подобные плитки, связанные тросами, полулёжа, находятся на дне канала. Натянул трос, плитки встали в ряд, ослабил – плитки легли.
– Классно! – Юрка ухватил суть, – во, точно, Глубокая заградворотами ограничена, вон там и там…
– Да, это место, требующее особого внимания, склон может сползти. Пока строители не знают, как себя почва поведёт, – Егорыч вспомнил опасения Будасси и, глядя на макет, задумался о масштабах проекта.
– А это правда, что на стройке заключенные работают? – Егорыч резко обернулся. Вопрос исходил от белокурого щупленького паренька, самого маленького из ребят.
– Вся страна работает, – Егорыч вздохнул. Странное чувство, не то настороженности, не то обиды. Проскочило, но быстро улетучилось. Взъерошил белокурому мальчугану волосы и, улыбнувшись, обвёл всех взглядом, – да, вся страна работает. Новый мир строится… огромные заводы, фабрики. За техникой – будущее! Вы, молодые, интересуйтесь, учитесь, исследуйте, изобретайте – это теперь ваша жизнь!
Эпилог
Из дневника…
1 мая 1937г. Дмитров.
Протяжные гудки – один, второй, третий… шёл пароход…
Весь берег заполнен людьми, а уж к пристани, так вообще, невозможно протиснуться. Головы, головы, головы… Кепки, кубанки, шляпы, фуражки. Все лица повёрнуты в сторону канала. А там…
…ослепительно белый красавец-пароход с толпами пассажиров по бортам у поручней. Машут руками, кричат "Ура-а-а!", с берега в ответ тоже машут и кричат. Большая надпись на борту – "Иосиф Сталин". И как брызги, буквы поменьше – имя великого вождя на каждой шлюпке, каждом ведёрке, каждом спасательном поясе.
Часть пассажиров сходила с парохода, часть, наоборот, заходила. Скоро дальнейшее следование к Москве. Передовики из вольнонаёмных ещё вчера уехали в Иваньково на Волгу, чтобы оттуда начать движение по каналу.
Он подошёл ко мне сзади. Я улыбнулся, приветливо поздоровался.
– Поздравляю, знаю, вы в списках награждённых, – я попытался не показать, что заметил его какую-то отрешённость и, в то же время, напряжённое состояние. Но он почувствовал, решил прояснить ситуацию и шепнул:
– Ещё не знаешь…? Фирин арестован, Пузицкий арестован. Говорят, ещё сто двадцать человек…
Я замер в растерянности. Только вчера, во всех газетах большие портреты всей верхушки Строительства, а сегодня… вот как…
– За что? – только и смог произнести нелепое.
– Мало что ли чудес у нас в стране…, – он снял кепку, провёл рукой по гладкой голове, – в основном, ромбов арестовали, всех приближенных к Фирину и Ягоде. Вот так, одних сажают, других награждают, – он потеребил лацкан пиджака, – награждение в Москве, в Парке культуры и отдыха… ладно, пойду на пароход, сегодня увижу нашу Глубокую с воды.
Я смотрел на людей, думал. Между тем, чувствовалось, что веселье постепенно охладевает – новости распространялись быстро. И почему-то отметил для себя: в толпе, в этот жаркий день, можно легко узнать награждаемых со спины – они томились в пиджаках, в отличие от остальных, веселящихся в распахнутых лёгких рубашках, а вот сколько там было расконвоированных заключённых и недавно освобождённых, так просто и не определить.
А пароход, по заранее подготовленной программе, грациозно отходил от пристани и держал курс на Москву.
