медленно поднялся, всем своим видом демонстрируя безразличие, и лениво потянулся, выгибая спину.
Мужчина, однако, заметил его движение и подозрительно прищурился:
— Твой проклятый кот опять готов напасть. Клянусь, Фелитта, когда мы уедем отсюда, то его с собой не возьмем. И если он еще раз кинется на меня, я снова ему врежу, со всей силы.
— Какой ты жестокий! — воскликнула девушка, вскакивая с кровати и поспешно беря Рыжика на руки.
Котоящер из-за ее плеча посмотрел на мужчину. Их взгляды встретились, и оба инстинктивно поняли друг друга.
Когда перестанут лететь во все стороны чешуйки и клочья плоти, один из них окажется победителем. Один из них, и только один будет обладать этим мягким созданием с широко раскрытыми глазами. Рыжик плотнее прижался к плечу девушки и широко зевнул, показывая сопернику клыки.
«Ну что, видел, человек-по-имени-Шлипгит-или-как-тебя-там?»
Побледнев, тот быстро отвел взгляд.
Фелитта крепче обняла Рыжика:
— Все хорошо, малыш, не бойся. Я не дам этому большому дяде снова тебя обидеть. Обещаю.
— С нами он не поедет, — решительно заявил мужчина.
— Разумеется, поедет!
— Тогда лучше забудь про кучу мужчин у себя в комнате, Фелитта. Если не хочешь, чтобы все они были искусаны, исцарапаны и проклинали вас обоих на чем свет стоит.
Нежно воркуя, девушка положила ладонь на затылок Рыжику и повернула его голову к себе, глядя котоящеру прямо в глаза, так что его усы почти касались ее лица.
— Ты наверняка к ним привыкнешь, милый.
«Привыкну? Ну да. Привыкну их убивать. Рев, крики, вопли про глаза, а потом хрип и бульканье».
Но вместо пространного и подробного ответа из его пасти вырвалось лишь негромкое рычание и фырканье. Рыжик выпустил когти и замахнулся одной лапой на соперника.
Что-то проворчав, тот встал.
— Проблема с котоящерами состоит в том, — сказал он, — что они убивают других животных. Вряд ли стоит злить соседей, Фелитта. В Элине кто-нибудь может придушить эту тварь меньше чем через неделю.
— Какие ужасные вещи ты говоришь! Только не моего котика!
— Если хочешь, чтобы он прожил… гм… столько, сколько живут котоящеры, тебе стоит оставить его здесь. Так ты лучше всего проявишь свою любовь к Рыжику.
«Нет, было бы гораздо лучше, если бы она связала тебя и оставила тут на полу, прежде чем спуститься к ужину. Много времени мне не потребуется».
— Тогда, может, я вообще никуда не поеду! Ох, Рыженька, мне так нравится твое мурлыканье…
— Ты это серьезно?
— Не знаю! Я совсем запуталась!
Все это время Рыжик подбирал под себя лапы, медленно ползя по плечу Фелитты. А затем без всякого предупреждения он прыгнул, целясь в лицо мужчины.
В нос Рыжику врезался кулак, отшвырнув его к стене. Оглушенный, котоящер свалился на пол возле комода. В голове гудело, в пасти чувствовался вкус крови. Словно бы издалека до него донесся голос обидчика:
— Знаешь, если у этой твари есть хоть капля мозгов, ей стоило бы попробовать что-нибудь другое.
Рыжик почувствовал, как его поднимают с пола, и он снова оказался в руках девушки.
— Ох, бедняжка! Шлиппи снова тебя обидел? До чего же он злой!
«Попробовать что-нибудь другое? А это мысль. Надо будет запомнить. Надо… до чего же она все-таки мягкая! Вся такая мягкая: и тут, и тут тоже, и…»
Напевая себе под нос, Вуффин Гагс стащил серебряное кольцо с отрезанного пальца покойника и швырнул тот в пенящийся прибой. Палец выкатился на песок под ударом следующей волны, будто пытаясь на что-то указать, а затем присоединился к остальным, покачивавшимся на воде, будто связка сосисок. Стоило Вуффину на них взглянуть, и у него заурчало в животе. Вздохнув, собиратель, щурясь, посмотрел на кольцо — тонкое, но испещренное по всей поверхности руническими символами. Он увидел знак древнего бога морей, Маэля, однако этот талисман мало чем помог несчастному глупцу. Бросив взгляд на обнаженное распухшее тело у своих ног, Гагс вздрогнул и, негромко выругавшись, отвернулся.
Услышав резкий скрежет, он поднял глаза и увидел потрепанную лодку, ударявшуюся носом об остов корабля в двадцати шагах от него. Лодка выглядела брошенной, с пустыми уключинами, а борта ее, казалось, были изгрызены множеством зубов. О корму, пенясь, бились волны.
Вуффин с ворчанием направился к лодке, проворно хрустя по песку кавалерийскими сапогами и опираясь на глухо ударявшийся о землю посох. Подойдя ближе, он увидел над краем борта чью-то голову, а затем и поднятую забинтованную руку. Лицо было смертельно бледным, не считая следа от уничтожившего половину бороды ожога. Весь покрытый соленым налетом, незнакомец выглядел так, будто только что вылез из бочки с селедкой.
— Ага! — воскликнул Вуффин, быстро пряча кольцо в карман. — Еще один спасшийся, слава Маэлю!
Его свободная рука скользнула под овчину, расторопно нащупывая нож.
На Гагса уставились покрасневшие глаза, а затем незнакомец выпрямился во весь рост. На поясе у него висел короткий меч, на рукоять которого он тут же положил ладонь.
— Убирайся, мародер! — рявкнул он на наречии морских торговцев. — Я сейчас не в духе!
Вуффин остановился:
— Похоже, вы крайне вымотались, сударь! Там, чуть дальше по тропе, моя хижина. В ней тепло и уютно, и у меня найдется чего поесть и выпить.
— Что, правда? — Выживший внезапно улыбнулся, хотя улыбку его нельзя было назвать приятной. Посмотрев вниз, он толкнул кого-то ногой. — Вставай, любовь моя, мы нашли друга.
Вуффин увидел темнокожую, почти нагую женщину. Ее левая грудь, отважно выставленная под холодный ветер, была белой как снег, но граница этой белизны имела неровные, будто пятна краски, края. Женщина подозрительно уставилась на Вуффина. Мгновение спустя из лодки поднялся третий человек. Бо`льшую часть его лица закрывали окровавленные бинты, так что видны были лишь один глаз и нижняя челюсть.
— Это тошно мародер, — прошепелявил он, сплевывая и облизывая губы раздвоенным языком. — Могу пошпорить, у него в хижине целое шобрание шнятого с убитых добра и прочей добычи.
— О том и речь, Густ, — сказал первый. — Нам не помешало бы кое-какое новое снаряжение, да и барахло на продажу. — Мужчина перелез через борт лодки и выбрался на песок. — Холодновато, да? — спросил он Вуффина. — Но с зимой в Стратеме уж точно не сравнить. — Он вдруг вытащил меч. — Убери нож, придурок, и веди нас в свою хижину.
Гагс взглянул на оружие, отметив зловещие зарубки вдоль обоих краев клинка.
— Терпеть не могу, когда меня пытаются ограбить. А поскольку единственное селение на многие лиги в окрестностях — в
