Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Далеко.
Свернули. Долго петляли меж сугубо индустриальных заборов.
Cтаринный наш с Юрой приятель, как и сам я, принадлежал к числу везунчиков, успевших купить себе квартиру в столице в самый первый год нового столетия, до начала резкого взлета цен на недвижимость. Платила, собственно, мадам Шульц – сам отец троих детей давно уже нигде не работал, и семья его, на моих глазах, в каких-нибудь два года превратилась в вариант цыганской: муж занимается детьми, жена добывает деньги. Забашляв за драгоценные квадратные метры, мадам финансово иссякла и как-то вдруг резко устала, погрузилась в род апатии. Так бывает и с мужчинами, и с женщинами: годами тяжело трудишься, пашешь, производишь потомство, вьешь гнездо – и вдруг, когда уже распахано и свито девять десятых, кончаются силы, и физические, и моральные. Доводить до ума приобретенную на вторичном рынке грязноватую пещерку, делать ремонт, покупать и устанавливать ежедневно необходимую бытовую технику пришлось самому Шульцу, но здесь он сплоховал, не хватило навыков, а главное – времени. Все оно без остатка уходило на беготню по детским садам, врачам, молочным кухням и химчисткам. Дом Шульцев погрузился в хаос.
Возле входной двери я задержался – с той стороны слышался глуховатый голос зрелого рюха:
– Да, золотце, да... Куплю... Запомнил... Молока, хлеба и яблок... Чего еще? Виноград? Боюсь, у меня не хватит на виноград... Хорошо... Конечно, сделаю... Да... Обязательно... Собаку? Конечно, выведу... Естественно... Можешь не беспокоиться... Целую...
– Слышал? – прошептал я Юре. – А ты мне не верил. Шульц не выказал восторга относительно моего появления.
– Рад тебя видеть, – сказал он, даже не удосужившись замаскировать неудовольствие мимическим образом. – Чай? Кофе? Виски? Коньяк?
– Виски. По квартире приходилось передвигаться осторожно, перешагивать через игрушки и внимательно следить, чтобы под ноги не обрушились складированные в углах санки, лыжи, коньки и прочее снаряжение для активных игр, а также рулоны обоев, мотки электрического кабеля, тазы, тряпки и ведра, швабры и веники, коробки с гвоздями и шурупами. В воздухе реяли белесые нити собачьей шерсти. Сам ее обладатель, пес неопознанной мною породы, размером не более портфеля, для порядка издал несколько грозных звуков, но предусмотрительно отступил под защиту ног своего хозяина. Тот, посреди гладильных досок, стопок с чистой одеждой и куч грязной, то и дело спотыкающийся о детские ботинки, сапожки и валеночки, в портках с отвислым задом и огромных шерстяных носках едва не по колено, грустный и обремененный, выглядел пятном, сливающимся с фоном. Казалось, сделай он еще полшага вбок, прислонись к стене – и станет вовсе неотличим от предметов быта.
Я подавил в себе жалость. Трое детей – это счастье, а не груз. Другой бы расхаживал – руки в карманы – и весело гордился. А этот сопли подбирает.
В кухне я не отказал себе в удовольствии исполнить небольшой буфф: заглянул под стол и в холодильник.
– Что ищешь? – подозрительно спросил старый приятель.
– Миллион. Когда уже ты наконец заработаешь свой миллион, Шульц?
– Скоро, – убежденно ответил зрелый рюх, – быстрее, чем ты думаешь. Считай, он уже в пути.
– Твое «скоро» длится пятнадцать лет. Пока ты заработал только свое брюхо.
– А что? – улыбнулся мой собеседник, протягивая мне стакан с прекрасно пахнущей жидкостью. – Тоже капитал...
– Сомневаюсь. Живот Шульца, отросший на моих глазах в последние три года, действительно сильно раздражал меня. Такой мешочек мягенького сала, постепенно нажратый на добром, вдумчиво и неспешно поглощаемом, обильном и сытном трехразовом питании. Добро бы его обладатель имел склонность к полноте – нет, Шульц остался таким же тонконогим и узкоплечим человечком, однако теперь в геометрическом центре его тела образовался овальный контейнер с жиром. По такому рыхлому, едва не полужидкому чреву хорошо с размаху ударить открытой ладонью, как по щеке, и звук получается похожий, звонкий; кстати, это очень больно и сильно подрывает боевой дух соперника.
Впрочем, боевой дух и Шульц – несовместимые понятия.
– Ты бы хоть позвонил, – промямлил он. – А то мне надо через пять минут бежать...
– Если бы я позвонил, ты бы убежал раньше, чем я приеду.
Отношения должника и кредитора противоестественны для человеческой психики и разрушают как личность должника, так и личность кредитора. Каких-нибудь полтора часа назад, в просторных хоромах банкира, я вел себя очень смирно, смотрел в основном на носки собственных ботинок, лебезил и осторожно подбирал слова – а сейчас расхаживаю по чужой комнате, словно хозяин. Потому что там я был должен денег, а тут – должны мне. Там я был кругом виноват – а тут, считай, Наполеон. А на самом деле кто?
– Зачем тебе, – спросил я, – вдобавок к двум сыновьям и дочери еще и собака?
– До кучи, – стеснительно улыбнулся Шульц.
– Тогда завел бы себе какую-нибудь дылду килограммов на сто. Чтоб квартиру стерегла.
– Большая собака много ест. К тому же красть у меня нечего. Денег нет, ценностей – тоже.
– Значит, пять тысяч для тебя не деньги?
– Какие пять тысяч? – удивился Шульц. – Откуда у меня пять тысяч...
– Значит, ты не приготовил для меня пять тысяч? Отец троих детей опустил глаза.
– Нет.
– Ты же обещал.
– Не получилось.
– А сколько – получилось? Три месяца прошло. Ты же знаешь – я сам терпеть не могу подобные беседы. Деньги – грязь и мусор, я ненавижу разговоры о деньгах. Я и так слишком много о них говорю и думаю...
Старый приятель с подозрительной сноровкой (тренировался, что ли?) запустил руку в карман штанов и выудил ключи. Поджал губы и произнес с трагизмом, показавшимся мне чрезмерным:
– Вот. Это от машины. Забирай. Я за нее не держусь. А наличных у меня сейчас нет.
– Старая хохма, – ответил я. – Ты брал у меня живые деньги, а отдать пытаешься ржавую колымагу. Сколько она стоит? Пятьсот долларов? И потом, согласно принципу обратного хода мысли, твоя тачка вряд ли хочет сменить своего хозяина...
– Слушай, – вдруг громко перебил Юра, – а почему он тебя совсем не боится?
– Я же сказал, мы – добрые знакомые, – аккуратно объяснил я. – Знаем друг друга пятнадцать лет. С тех самых пор, как ты нас свел. Бывало – он меня выручал. Бывало – я его выручал. В общем, я никогда не стану пускать его под пресс. И он это знает...
– Но он тебе задолжал! Полтора года не возвращает! У него – дом, вон – печка микроволновая, посудомоечная машина... Виски наливает! У него богатая жена! Пусть отдает!
– Видишь – не отдает.
– Давай-ка я с ним поговорю. Отдаст сразу...
– Не надо. Ничего он не отдаст. Нет у него. Всеми деньгами жена заправляет.
– Зачем мы тогда приехали?
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
