- Где будем покупать квартиру? – слышу ее тихий голос и, немного отпрянув, смотрю в светлые глаза и на улыбающиеся губы.
***
- Да, все хорошо. Сижу дома, читаю, ну чем я еще могу заниматься? - Марина оборачивается на шум моих шагов. - Да, хорошо, Богдан, пока, - опускает руку с телефоном.
- Ты ему так и не сказала? Два года уже прошло, Марин.
Она отрицательно мотает головой.
- Не смогла. У него все так печально складывается. Не могу я вот так напоказ убивать ребенка своим счастьем.
- А мне кажется, что он за тебя волнуется и ему было бы легче, знай он, что ты не одна.
- Может быть. Я скажу, Саш, правда скажу.
- Партизанка?!
- Устал? - поднимается с кресла.
Комнату заливают лучи красного солнца. Закат. С сорокового этажа в ростовых окнах расстилается огромная панорама города.
- Нет, даже пораньше сегодня.
- Ужинать будешь?
- Буду.
- Хорошо, я сейчас разогрею, - Марина подходит ближе, целует в щеку, едва-едва касается губ, - ты не обижаешься на мое вранье?
- Если тебе так лучше.
- Саш, дело же не в этом.
- Маринка, - притягиваю ее к себе, - тебе пятнадцать лет? Ты думаешь, тебя до сих пор поругают за открытые со мной отношения?
- Нет, - смеется.
- И я о чем, - шепотом ей на ушко, - два года почти, Мариш.
- Я скажу, он прилетает через три дня, и я скажу.
- Хорошо. Что у нас на пятницу?
- Вроде ничего. А что?
- У меня деловой ужин, с одним шейхом. Могу задержаться.
- Можешь или задержишься?
- Задержусь. Прости.
- Хорошо. Тогда в субботу с тебя балет. Я выберу. И только попробуй там уснуть.
- Я постараюсь. Как на работе?
- Нормально. Но уже хочу в отпуск.
- Ну это не скоро, родная. В ближайшие два месяца я не смогу разгрузиться. Максимум дня на два. Если тебя утроит двухдневный отпуск, то выбирай, куда летим.
- Правда? Хорошо, - Маринка делает шаг назад, - пойдем на кухню.
Киваю, смотря в ее горящие глаза. Красивые, обрамленные счастьем. Наверное, впервые за много лет я и сам себя так чувствую. Свободно, спокойно, счастливо.
- Кстати, у меня для тебя есть сюрприз, - вытягиваю указательный палец, - но нужно выйти из дома.
- Сейчас?
Киваю.
- Я поняла, дай мне пять минут.
Через пять минут Мариша спускается в прихожую, смотрит на себя в зеркало и накидывает на плечи светлую джинсовую куртку поверх бледно-голубого платья.
- Я все.
- Угу.
Целую в шею и подталкиваю ее к двери. В лифте Марина растирает ладони, немного настороженно на меня смотрит. Как только мы выходим на подземную парковку, направляю ее чуть правее, к белому кроссоверу, украшенному большим алым бантом.
Марина застывает, хватает мой локоть и прижимает пальцы к губам.
- Зачем? – шепчет, сильнее стискивая рукав моего пиджака.
- Подарок.
- Доронин… зачем? – смотрит на машину. - Не нужно так тратиться. Спасибо… я, прости, я просто не ожидала, - отводит взгляд,, проходит пальцами по блестящему капоту.
- Держи, - отдаю ей ключи.
Марина сжимает их в кулак, нерешительно открывая дверь.
- Спасибо, - прислоняется спиной к моей груди, запрокидывает голову и целует меня в губы.
- Прокатимся?
- Да, давай, - садится за руль, ерзая на сиденье.
Марина
Открываю глаза от звуков телефонного звонка. Сажусь на кровать, тяну руку к тумбочке. Не сразу прихожу в себя, раскачиваюсь еще пару секунд. Отвечаю. Все, что я понимаю из нашего с Богданом разговора, – это то, что он вечером заедет домой. Ко мне домой, на нашу старую квартиру. Он прилетал в Москву еще пару дней назад, мы пересеклись в ресторане гостиницы, где он остановился, минут на двадцать, потому что у него совсем не было времени. Мировая спортивная звезда, откуда ему взяться, этому времени?
Сын проделал над собой огромную работу, переборол всю боль, страх, восстановился, реабилитировался в спорте, а в начале этого года стал чемпионам мира. Я летала на этот ужасный бой в Лас-Вегасе, видеть весь этот кошмар вживую невероятно сложно.
И все у него хорошо, только вот личная жизнь совсем не складывается. У него не складывается, и я боюсь ему признаться, что решилась на отношения. Нормальные отношения. Где-то внутри я чувствую вину. Разве могут родители быть счастливее своих детей? Не знаю…
- Черт! - провожу ладонью по растрепанной голове. - Саш, ты еще дома? - кричу, шагая на кухню, ответом служит тишина. Значит, уже уехал.
Быстро пью кофе, привожу себя в порядок. Уже на выходе из дома, в прихожей, когда надеваю туфли, набираю Ноннку, нужно выговориться. В лифте поправляю удлиненный пиджак болотного цвета, перемахнув прядь волос на другую сторону пробора, смотрю на себя в зеркало, после на запястье с часами. Девять. Субботнее утро.
Подруга отвечает с третьего раза.
- Привет, ты чего в такую рань?
- Рань? Время видела? - достаю из сумки ключи от машины.
- Поэтому и рань. Что-то случилось?
- Нет, - открываю дверь в салон, - то есть да. Богдан прилетает.
- И?
- Что «и»? Как ему сказать про нас с Сашей? Что у нас все серьезно, что мы вместе живем… я до этого его не посвящала в свои отношения. Вдруг он воспримет плохо.
- Словами скажи, Богдан умный парень. Какая ему разница, где живет его мать? Баженова, ты там совсем на старости лет кукушкой поехала? Что за шпионские игры?
- Просто я боюсь столкнуться с его непониманием. К тому же у него как-то все очень плохо с личной жизнью складывается, после Герды. А тут я с песнями, плясками и большой любовью.
- По-моему, ты себя накручиваешь.
- Думаешь?
- Уверена.
- Ладно. Значит, нужно поговорить.
- Поговори уже. Ты едешь, что ли, куда?
- Да на квартиру, мы там встретиться договорились.
- Понятно. Позвони потом, расскажи, как прошло.
- Хорошо.
Сбросив Ноннку, притормаживаю на красный, который в течение секунды сменяется желтым, а впоследствии и зеленым. Во двор отцовской квартиры заезжаю с тяжелым сердцем. Папа умер год назад. Это стало трагедией. Врачи сказали, что с его сердцем он и так прожил намного дольше, чем они предполагали после пересадки. Он ушел легко. Не мучился. Я очень боялась, что перед смертью ему придется испытать боль, но этого не случилось.
