а успокоилась и вытерла слезы.
Осторожно высунувшись из оврага, как из окопа, я поискал глазами еще оружие, но вокруг, увы, ничего не было. Неподалеку затухали костры. Вдали в темноте показались бегущие варвары и затем быстро исчезли. Я опустился снова в овраг и приобнял Лаэлию.
— Спасибо, что пришел спасти меня, — прошептала девушка. — Я уже думала, что они сейчас разорвут меня на части.
— Прости, что впутал тебя в это, — ответил я. — Слушай, если все это закончится, тебе лучше вернуться в Равенну. Я куплю тебе каупону или терму, а ты живи там припеваючи, получай рентный доход и не беспокойся о бедной старости. Зачем тебе, женщине, так рисковать?
— Ты совсем охренел, Ромул? — возмутилась девушка. — Ты думаешь, что я позволю кучке этих шакалов запугать меня? Ты знаешь, сколько у меня таких же знакомых девушек, которые уже подверглись насилию варваров? Я сколочу из них отряд боевых амазонок, как мы и договаривались, а потом ты увидишь, на что способны женщины, которые уже когда-то пострадали вот так, от надругательства скотов в мужском обличье. Они пойдут на все, лишь бы заставить их страдать и умолять о пощаде.
— Я уже начинаю жалеть, что предложил тебе это, — пробормотал я, поеживаясь. — А что вы сделаете со своим императором, если он посмеет коснуться вас?
— Мы отрежем ему руки, ноги и член, — усмехнулась Лаэлия. — Кстати, как там твои раны? Дай, я проверю. Смотри, кровь идет. Надо срочно сменить повязку, эта грязная и мокрая.
— Ничего, все хорошо, — я отдернул руку. — На самом деле раны не такие уж и страшные, просто вчера я притворялся, будто мне совсем плохо, чтобы заставить действовать дядю и Евсения.
— Какая же ты изворотливая и хитроумная сволочь, — сказала Лаэлия, усмехаясь. — Я никогда не могу предсказать, что у тебя на уме, ни один человек на свете не сможет.
В это время неподалеку послышались крики. Как я и предсказывал, теперь это были вовсе не победные кличи, а протяжные стоны боли, будто бы там, в темноте, резали большую корову или быка.
Я потихоньку приподнялся, высунул наполовину голову и присмотрелся, что происходит. Действительно, в темноте по тропе мимо нас пробежали, хромая, несколько десятков остготов, окровавленных, хромающих, с безумными глазами. У многих в теле, например, в ногах или плечах, торчали оперения арбалетных болтов. Отлично, значит моя тактика оправдала себя.
Согласно разработанному плану, арбалетчики должны были выпустить все заряды по бегущим противникам, а затем моя пехота снова спустилась бы со скал и напала бы на приведенных в замешательство врагов. С недавнего времени всеми арбалетчиками командовал Филоник, надеюсь, он успел хоть немного подготовить их к стрельбе. Хотя, судя по тому, что я сейчас видел, бравый грек уже успел добиться многого от своих подчиненных. Его стрелки очень славно поработали.
— Ну, что там? — спросила Лаэлия, а поскольку я ее не слышал, то она плюнула и встала в овраге во весь полный рост. — Ага, эти сукины дети бегут? Отлично, Ромул, отлично, я знала, что ты что-нибудь придумаешь.
— Что ты делаешь? — зашипел я. — Немедленно присядь. Если они увидят нас, то прирежут, не моргнув глазом.
— И не подумаю, — упрямо заявила Лаэлия, задиристо оглядываясь. — Я устала прятаться от этих дерьмоедов. Дай мне хоть одному вырезать кишки, иначе я сегодня не успокоюсь.
Я не успел ответить, потому что нас, конечно же, заметили. Сразу пятеро остготов с яростными воплями побежали к нам, признав в нас незнакомцев. Я испытал немедленное желание спрятаться под землю, но Лаэлия нисколько не дрогнула. Она выбралась из оврага, причем мой плащ прикрывал только часть ее груди и самую верхнюю часть бедер, в остальном девушка оказалась почти обнаженной. Варвары замерли от удивления, увидев, что им противостоит почти голая девушка.
— Эй, красотка, — начал один. — Положи меч и мы тебя не тронем. — Разве что поиграем немного.
— Подожди, ты что, не узнаешь ее? — сказал другой встревоженно. — Это же Лаэлия Неукротимая, она нам внутренности вытащит через задницу и заставит жрать без ложки. Не надо с ней связываться, по-моему, она совсем спятила.
— Ну уж нет, если я кого и хотел всегда трахнуть, так это ее, — непреклонно ответил первый. — Если хочешь бежать, беги, а я останусь и наслажусь ею напоследок.
— Да ну тебя, придурок, я ухожу, — сплюнул второй и побежал дальше, крикнув остальным. — А вы, если хотите сдохнуть, оставайтесь здесь.
После некоторых колебаний за ним побежал еще один воин, а трое оставшихся окружили девушку, стоящую неподвижно с мечом в руках. Я так и остался сидеть в овраге, потому что знал, что вмешиваться не имеет смысла, если я тоже не хочу сейчас валяться со вспоротым брюхом.
Все, что произошло дальше, не могло вызвать ничего, кроме жалости, если бы пострадавшие люди при этом были ее достойны. Лаэлия была слишком разъярена произошедшим сегодня, поэтому жаждала крови. На самом деле у ее противников не было шансов, поэтому я особо не волновался за исход поединка. Первыми же ударами девушка обезоружила своих врагов, отрубив двоим руки сильными расчетливыми ударами меча, а третьего пнула в пах, отчего тот потерял сознание, не вынеся болевого шока.
Поле боя заполонили оглушительные вопли ее противников, но на самом деле Лаэлия еще далеко не утолила свою жажду мести. Она подошла к каждому из остготов и на моих глазах кастрировала их, превратив паховую область в кровавую мешанину. Затем, вся перепачканная кровью, она перерезала им горло, как баранам.
К тому времени несчастные уже не могли кричать, а только хрипели, еле разборчиво умоляя о пощаде. Я в своем овраге похолодел от ужаса, впервые испугавшись Лаэлии, которая была так жестока к своим врагам. Что будет, если я ее когда-нибудь разозлю по-настоящему? Тоже превратит меня в евнуха, это уж как пить дать.
Мимо пробегали другие остготы, тоже раненые, стремящиеся избежать участи быть убитыми и застреленными. Пройти, не вмешиваясь, когда их товарищей полосовали, как свиней на бойне, они, конечно же не могли.
— Ты что творишь, безумная девка? — кричали они, не узнавая в окровавленной Лаэлии свою бывшую командиршу. Я бы на их месте рекомендовал не вмешиваться в происходящее, но они вряд ли послушались бы моих советов.
Лаэлия с удовольствием рубила новых противников и вскоре вся земля рядом с оврагом покрылась визжащими от боли людьми. Наконец, противников стало слишком много, потому что, как я уже говорил, наши стрелки засели на скалах со всех сторон лагеря и куда бы не подавались обескураженные остготы, везде их встречал шквал арбалетных болтов. Поэтому они
