Книга Ростов. Лабиринт - Александра Давыдова

— Спокойной ночи! — Отец, проходя по коридору, постучал в дверь.

— Спокойной, — отозвался Макар. Поерзал на стуле.

И лег на пол.

Поперек комнаты.

Раньше на потолке была трещина. Можно было представлять, что это олень.

В прошлом году сделали ремонт.

Теперь трещины на потолке не было. Представлять было нечего.

И незачем.

Макар растерянно моргнул. Раз, другой. Кажется, он заснул с открытыми глазами.

В кармане грязных штанов, брошенных под стол, запиликал телефон.

Пусть звонит.

Позвонит — и перестанет.

Перестал.

Макар закрыл лицо ладонью и сквозь пальцы посмотрел на потолок.

Может, все-таки представить оленя? Или хотя бы что через штукатурку ползет трещина? Хотя бы...

Снова зазвонил телефон.

Макар перекатился на живот, медленно, сосредоточенно подтянул под себя ноги и руки. Пополз к столу на четвереньках.

Выпутал телефон из штанов, не глядя, нажал «прием», спросил — получилось хрипло, чужим голосом:

— Алло?

— Шорох, ну ты че трубу не берешь? Оборзел?

— Алло? — переспросил Макар. Рука с телефоном заходила ходуном, пришлось обхватить запястье и прижать его к щеке. Это что, шутка?

— Але-вале! Я чего звоню. Мы вроде в «Леонардо» собирались. Ты сам клялся. И? Когда идем? Может, сегодня? У них ночная программа ништяк, я глянул.

— Цыба... Гоха! Это ты? Ты живой?

— Ну. Это я, цветов не надо! А ты что, типа, кого-то другого ждал?

— Нет. Слушай... ты только не клади трубку, а? Только не клади! Разговаривай со мной. Я сейчас соберусь и заеду за тобой, ладно? И мы помчим, куда ты только хочешь!

— Ты ж гляди, что страшная детсадовская клятва с людьми творит! — рассмеялся Цыба. — Слушай. Я разговаривать не могу, на толчке сижу. Мне типа неудобно. Ты лучше давай заезжай! До скорого!

* * *

Макар выдернул из шкафа чистые джинсы, уронил телефон, выругался, поднял телефон, уронил джинсы, стукнулся боком об стол, взвыл от боли, запрыгал по комнате на одной ноге, засовывая другую в непослушную штанину... Не верил в то, что друг живой! Не мог верить, но и не верить не мог. Решив пока что не думать о том, что все это может быть сном, галлюцинацией или чьим-то страшным розыгрышем, Макар схватил со спинки стула ветровку, проверил ключи...

Показалось, будто в дверь кто-то тихо постучал. Еще раз... Да нет же, точно, кто-то стучит, но очень осторожно, будто боится разбудить... Макар высунулся в коридор, огляделся по сторонам: свет в комнате родителей уже погас, видимо, они спали. Стараясь не шуметь, провернул замок и приоткрыл дверь.

— Привет, — Карина слегка отшатнулась назад, словно испугавшись. Лицо еще белее, чем сегодня утром, громадные круги под глазами и поцарапанная скула.

— Карина?

Макар выскользнул на крыльцо. Он не понимал, что происходит, но сердце колотилось, и страшно хотелось сжать девушку в руках так сильно, чтобы захрустели все ее тонкие косточки. Сжать и никуда не отпускать.

— У меня нет твоего телефона.

— У меня твоего — тоже. Представляешь?

— У тебя есть мой адрес.

— А у тебя моего...

— Нашла. Как будто это так трудно. Тебя в Ростове все знают. Ты мне одну вещь скажи, пожалуйста. — Карина опустила голову, уставилась на свои кеды. По плитке тянулась цепочка грязных следов.

— Что?

— Цыба... он жив?

— Ты... Это ты. Ты все-таки сделала это? Ты поменяла судьбу? С ума сойти...

— Боюсь, что вышло не совсем так, как мы планировали. Все равно ты Шорохов, а я Ангурян. А если мы начнем серьезно встречаться, то предки нам вынесут мозг.

— Да плевать я на них хотел!!!

* * *

И тут будто порвался экран нелепого, трагического, дурацкого кинотеатра, и зрители ломанули сквозь этот прорыв наружу — под яркое солнце и синее небо, туда, где все настоящее. Живое и настоящее.

Макар бросился к ней, обхватил крепко-крепко, закрутил. Каменная статуя развалилась на кусочки. Сердце встрепенулось и забилось все чаще.

— Ты здесь! Ты есть!

— И ты!

— А я боялся...

— Идиот! Дурак набитый! Знаешь, как я боялась!

— Никому! — Он прижался подбородком к ее макушке. — Никому не отдам, слышишь?

— И чтобы дальше всегда только вместе. Клянись!

— Ну... И еще, чтоб ты знала, Каринка. Я тебя... — потянулся губами ее измученному и счастливому ее лицу.

— Стой! Погоди.

Она вывернулась и ужасно серьезно посмотрела на него. Этот ее взгляд он уже научился узнавать. Смотрительница ростовского лабиринта.

— Тут ждет один человек. Он хочет с тобой поговорить. Я обещала.

— Какой еще человек? — насторожился Макар.

— Заходите, мэтр, — сказала она, оборачиваясь на лестницу. — Прошу вас.

Из тени вышел немолодой мужчина. Чеканное, странное, нездешнее лицо.

— Здрасте, — ляпнул Макар. А что еще сказать, когда на тебя смотрит сам Иосафато Бар­баро.

— У меня есть к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Я не займу много времени. — Венецианец улыбнулся, но не снисходительно, а как равный равному. — Впрочем, теперь у вас его, кажется, с избытком. Ведь для нас — странников — время не имеет границ.

— Для кого?

— Вы говорите. Я пока подожду снаружи, — заторопилась Карина.

Барбаро благодарно кивнул. Правила есть правила. И смотрителю лабиринта незачем знать, о чем говорят два странника.

* * *

Через десять минут желтый «Рэнглер» рванул с места в карьер. Макар ни капли не сомневался, как отреагирует Цыба на то, что Шорох приехал не один. Был уверен, что они обязательно понравятся друг другу — его лучший друг и его любимая девушка.