Смерть в моей руке будто птица. Буду держать ее слишком слабо — она улетит от меня, сожму сильнее — убьет.
ГЛАВА 1
Из города моего Я некуда бежать…
Что мне осталось? Только одиночество. Ведь никто не знает, как я одинок, как все мы одиноки. Всегда рука об руку со смертью. Она ступает чуть впереди нас, бесшумная и холодная, как самые темные глубины космоса.
Она всегда справедлива. Она оставляет за собой право последнего слова. Мы же всего лишь ее орудия, одинокие тени среди таких же безликих теней. Мы лишены права выбора, мы рабы вечной системы, мы та самая энтропия, что постоянно разрушает Вселенную.
Вечный парадокс непостижимого бытия.
Без нас все рухнет.
Воцарится хаос…
К нужному месту я вышел, когда было далеко за полночь.
Заброшенная свалка освещалась плохо.
Вернее, совсем не освещалась, ибо люди сюда практически не заходили. Ну разве что какие-нибудь вольные стрелки. Еще это идеальное место для того, чтобы спрятать чей-нибудь труп.
Забавная мысль.
Здесь можно было блуждать до бесконечности. Дело спасал, выглядывая из-за облаков, Талибрис, озарявший землю холодным голубоватым светом. А через час появится Эхо, медленно и величественно выбравшись на горизонт. Два разноцветных глаза, синий и желтый, будут безразлично взирать на груды искореженного металла.
Но мне вполне хватало света и одной луны.
Привычно пошевелив перчаткой на правой руке, я сразу же почувствовал затаившихся среди гор железного барахла «жнецов». Машины ждали команд своего хозяина, но я не спешил начинать бой. Нетерпеливость — удел глупцов.
Свалку можно было бы назвать даже по-своему красивой. В синем свете Талибриса она выглядела монументально. Этакий памятник человеческой цивилизации, способной в кратчайшие сроки испоганить любой цветущий мир.
И чего тут только не было: древние погрузочные роботы, разбитые, изъеденные коррозией краулеры и кажется, даже…
Я присмотрелся.
В основании огромной кучи валялась массивная дюза от межконтинентального шаттла. Возможно, то были остатки знаменитой «Артемиды», взорванной боевиками «Фронта неповиновения» в 3099 году.
Давно то было.
В контактной линзе левого глаза плавало спроецированное изображение нужного мне объекта. Зависший на орбите спутник ежесекундно сканировал интересующую меня местность. Но никаких изменений за последние полчаса так и не произошло. Значило ли это, что мне удалось подобраться незамеченным?
Ожидание раздражало, и я резко увеличил картинку.
Вот он, красавец, застыл на открытом пятачке северного сектора свалки. Уродливый двадцатиметровый ангар на гусеницах. Я сместил угол обзора чуть правее.
Однако!
На этот раз «улей» охранялся. Умные железяки, потеряв меньше чем за неделю десяток передвижных заводов, наконец приняли меры. Два «берсеркера» замерли рядом с гусеницами неповоротливого гиганта.
Что и говорить, неприятные штуки.
Плазменные орудия, широкодиапазонные аннигиляторы. Что-то я не припомню подобных модификаций у военных. Впрочем, могу и ошибаться.
Сенсоры у двуногих солдат наверняка уже почувствовали горячее, однако «берсеркеры» не подавали признаков жизни.
Ничего-ничего, мы сейчас все исправим.
Я ловко выбрался из укрытия (сгоревшего в незапамятные времена военного куттера) и, не скрываясь, двинулся в северный сектор.
Оставшиеся за моей спиной «жнецы» поменяли порядок, но я по-прежнему не давал им команды к бою. Криопистолет привычно утяжелял левое бедро, хотя особой необходимости в нем не было. Но я любил пострелять.
Как только подумал об оружии, в контактной линзе тут же возник ищущий объект прицел. Я моргнул, убирая его, и снова включил развернутое видеонаблюдение.
Ого, становилось заметно горячее.
Одного из охранников уже не было на месте.
Тело сработало рефлекторно, ведь я профессионал. Пистолет, казалось, сам прыгнул в левую руку и тут же глухо рявкнул в сторону выдвинувшейся из-за горы железа махины.
Светящиеся трассеры пуль с легкостью вскрыли грудную коробку боевого механизма. «Берсеркер» вздрогнул, но, прежде чем рассыпаться на куски, успел задеть меня из аннигилятора.
Защитное поле с гудением поглотило заряд. Изображение на линзе на секунду лишилось четкости, однако картинка мгновенно восстановилась.
— Глупо, — бросил я уничтоженному охраннику и, переступая через покрытые инеем куски, двинулся дальше.
Похоже, как следует развлечься сегодня так и не удастся. Жаль, конечно. Тупые попались железяки, неисполнительные. Хотя, возможно, они не ожидали напороться на доминатора. А то бы подготовились получше.
Второй «берсеркер» согласно программе остался у охраняемого объекта. Как только я вышел на открытое место, машина сразу же накрыла меня двойным залпом всех своих орудий.
Я упал на землю, ловко уходя из-под обстрела. Защитное поле снова недовольно загудело, и я благополучно прострелил «берсеркеру» левую опору.
Стальная нога с хрустом подломилась. Охранник неуклюже клюнул носом, вспахивая огнем орудий поросшую сорной травой землю.
Еще три пули превратили его в груду осколков.
Удовлетворенно кивнув, я сунул криопистолет в кобуру. Парень хорошо сегодня поработал, синхронизация с прицелом на линзе была идеальной. Недаром я заходил вчера в оружейную мастерскую Домината. Баллистик, правда, ворчал, что у него по горло работы, но прицел все-таки наладил.
Забеспокоившийся «улей» зажег метровые фары, еще больше напоминая гигантского броненосца. Своего оружия передвижной завод не имел, поэтому я довольно безразлично воспринял его безуспешные потуги спастись.
Ожили измазанные грязью гусеницы, и «улей» стал медленно пятиться в глубь свалки.
Я оглянулся.
За спиной было на что посмотреть. Попавший под прямой удар орудий «берсеркера» металлолом оплыл блестящими лужами расплавленного железа. Там, где прошелся аннигилятор, зияли солидные прорехи, словно аккуратно вырезанные гигантским раскаленным ножом.
Пришло время поработать и моим помощникам.
Я шевельнул пальцами «длани». Сенсоры в сгибах перчатки послали команду. Через несколько секунд «жнецы» были рядом со мной. Две идеальные сферы бесшумно подкатились, застыв на положенном расстоянии от хозяина.
Я мог превратить их во что угодно, придать им любую желаемую форму. Тут не требовалось особого умения, элементарное усилие мысли. Но я не хотел. Мне они нравились именно такими: идеальными, безупречно-смертоносными.
