– Интересно, кто там? – спрашивает Ади задумчиво и прижимает ладонь к моему животу. – Брат или сестра?
– Скоро узнаем, – улыбаюсь и заправляю Адель за ушко выбившуюся из хвостика прядь.
Гендер-пати как раз сегодня. Конверт мы получили еще в начале недели и сразу отдали event-агенту, что организовывает наш праздник. Гостей мы особо не звали, придет моя Симка, Люба с Вероникой, друг Макса с женой, Марина Александровна, которую муж как раз поехал встречать в аэропорт, ну и все на этом.
Своих родственников я не звала, хоть мы и общаемся. Исключительно по телефону, правда. Мама иногда звонит, спрашивает, как мы тут, но чаще все же говорит о себе, Костике и о том, как тяжело ему живется после ухода Любы.
Люба полтора года назад забрала Веронику, подала на развод и переехала в Подмосковье и по дичайшей случайности устроилась в магазин, где Ершов теперь работает охранником. Я как-то его там мельком видела, когда заезжала за Любой. Он мне как-то между делом и рассказала, что он женат на какой-то жутко злобной тетке, которая родила ему двойню. Она вроде как его ровесница, но выглядит старше. Постоянно его шпыняет. Что могу сказать, жизнь его не пощадила…
– А ты кого больше хочешь? – смотрю на Адель, которая устроилась на ручке кресла, в котором я сижу.
– Брата, наверное.
– Почему?
– Он вырастет и будет меня защищать, – улыбается. – Ну и папе будет компания, а то он живет исключительно среди девчонок, – переходит на шепот.
– Ади, – смеюсь.
– Да так и есть, – пожимает плечами, а я отвлекаюсь на телефон.
Это мама. Вспомнишь, называется. Прислала какую-то анимированную открытку. Ставлю реакцию и блокирую смартфон.
На нашу с Максом свадьбу мои родители отреагировали хорошо. Не просто хорошо, а великолепно даже.
Максим сделал мне предложение два с половиной года назад. В разгар лета. Я тогда как раз приехала с обучения. Почти три недели жила в Питере и занималась с педагогом по танцам, чтобы подать документы в частную школу, где детей подготавливали для поступления в театральный. Домой хотелось просто адски. Макс встретил меня на вокзале, привез на квартиру, как следует отлюбил, а вечером после ужина, когда мы снова остались вдвоем, сжал мои пальцы и надел на безымянный кольцо. Без слов. Молча.
Я тогда расплакалась, а через месяц и три дня мы были законными мужем и женой.
Костик тогда решил, что, раз Макс теперь родня, ему снова можно будет делать, что он хочет. Но Максим его быстро приструнил, гораздо жестче, чем раньше. Мама моя потом причитала, плакала, звонила мне, говорила, что так нельзя. Костик и так страдает. Максим тогда забрал у меня телефон и довольно строго поговорил с моей матерью. Теперь она Шалимова побаивается, но демонстративно делает вид, что презирает. Впрочем, тут ничего не поменялось.
– Мам, папа с бабушкой приехали! – Ади реагирует на шум во дворе, и мы почти синхронно выглядываем в окно.
Максим год назад купил этот дом и перевез нас всех за город, когда узнал, что я беременна. Я сама это случайно обнаружила. Была на работе. Закончила занятие и почувствовала тошноту, которая к концу дня превратилась в настоящее орудие убийства моего организма. Девчонки-коллеги посоветовали сразу сделать тест, и уже вечером я сообщила Максу, что у нас намечается пополнение.
Ади сначала сопротивлялась переезду, так как ей пришлось менять школу, но быстро привыкла. Про то, что скоро она будет не одна, мы очень боялись ей говорить, но, на удивление, она очень позитивно приняла эту новость.
В прихожей хлопает дверь, и мы с Адель направляемся туда. Марина Александровна почти душит своими объятиями.
– Здравствуйте, – улыбаюсь, обнимая ее в ответ.
Максим только зашел, стряхивает снег с головы. Декабрь в этом году снежный, морозы небольшие. Можно сказать, прямо европейская зима.
– Привет, – целую мужа в щеку.
Максим касается моих губ и кладет ладонь на мой уже выпирающий живот.
– Не буянит? – спрашивает, заглядывая мне в глаза.
– Само спокойствие сегодня.
– Адель, развлеки бабушку, – Максим сжимает мою ладонь и тянет в спальню. Когда закрывает за нами дверь, тут же набрасывается на мои губы. Целует и обнимает теперь с жадностью.
– С ума сошел? – хихикаю, наслаждаясь каждым моментом.
С ним я поняла, что такое любовь. С ним открыла для себя спокойствие. Он моя опора, поддержка, моя каменная стена, которая никогда не предаст и не причинит боль.
– Соскучился. Ты как? – снова трогает мой живот.
– Нормально. Сегодня узнаем, кто там, не забыл?
– Помню, – Макс отходит в сторону, снимает пиджак и вешает его на спинку стула. Подхожу к нему сзади, кладу ладони на плечи. Максим тут же опускается в кресло, а я сжимаю пальцы.
Делаю ему легкий массаж, зная, что он закрыл глаза. Так происходит всегда.
– У меня для тебя подарок, кстати, – Максим вытягивает из кармана брелок. – Пока с водителем, – разворачивается и целует меня в живот через ткань футболки. – Люблю тебя.
– Ох, Макс…
Сжимаю в кулаке брелочек с символикой одного небезызвестного автоконцерна.
Мурашки по коже. Каждый раз от его признаний бегут мурашки. Впервые он сказал мне эти слова, когда звал замуж. Точнее, вместо предложения. Надел кольцо и признался, что любит.
Максим вообще не сильно эмоциональный. Словами не разбрасывается. Больше делает, чем говорит, и, если честно, для меня это куда важнее.
– Спасибо, родной.
– Тебе спасибо.
Максим поднимается, возвышается надо мной, обхватывает ладонью щеку, а потом чмокает в губы.
– Я всегда ждал именно тебя.
Вытираю слезы и, приподнявшись на носочки, трусь носом о щеку мужа. Накрывает волной нежности.
На праздник мы попадаем самыми последними, несмотря на то, что спускаемся со второго этажа. Гости уже в сборе. Торт дожидается своего часа. Адель пинает воздушные шары голубого и розового цвета, валяющиеся под ногами по всей гостиной.
Под улыбки и аплодисменты мы отрезаем кусочек торта.
– Голубой! – визжит Адель. – У меня будет брат, я знала!
