брови. «Так выглядит наш Константин?».
Я сложил и отряхнул свой новый плащ, продолжил осмотр. Полотно было туго натянуто на палки, скрепленные веревками, некоторые углы потрескались. «Пойду-ка я отсюда лучше…», — говорило сознание, но Меч был слишком дорог для меня. «Пятнадцать тысяч!». И я бы не смог простить себе такой утраты, да и Виктория вряд ли бы обрадовалась. А моя репутация?
Ковер изредка шуршал. Я пачкал его мокрыми и грязными сапогами. В этом не было моей вины, я словно шел по лесной дорожке. А в лесу грязи полно. «Вкусы этого человека мне не понять».
На письменном столе среди цветов лежал ключ с выцветшей краской. «Это точно шутка. Есть дверь, есть ключ, есть Гаррэт, который должен делать то, что от него хотят». Кажется, у меня начинался приступ. Стало тяжело дышать — так сильно я был напряжен. В голове стоял гул парового котла. «Так», — решил я, — «здесь нет странностей, все люди в той или иной мере помешанные. Меня здесь никто не ждал. Все тут — всего лишь результат дурного вкуса». С такими мыслями я продолжил пробираться по этим «неординарным» пространствам.
На третьем этаже стояла тишина. Раздавалось только шарканье моих сапог. Я заглядывал в проемы с дверьми и без, и каждая из этих маленьких комнат представляла собой некий магический мирок — отдельную искорку безумия. Каждая комната так и норовила удивить меня. «Весь позор — для меня». Где-то покрывались черным пеплом алтари, высеченные топорами. Где-то силуэт старинной статуи вглядывался прямо мне в душу и, кажется, я видел, как повернулся ее глаз…
«Стража сюда не заходит. Или ее сюда не пускает Константин. В любом случае, кто бы здесь не работал, ему, должно быть, неплохо платят за такие причуды». Попадались и просто пустые комнаты. Зашел я в одну, а по углам томилась пыль… впрочем, ничего интересного. В другой раз в глаза бросилась одна подозрительная дверь. Она одна привлекала мое внимание: не потому, что какая-то особенная, а потому что осталась единственной. Я отворил ее, думал, попаду в еще одно «помещение для прокаженных», но то, что я увидел, меня парализовало.
Страшно не увидеть, чего боишься, страшно ничего не увидеть. Дверь с укором взирала на меня своими петлями, прикрываясь полотном невинности. Прямо за ней находилась стена. Стена, хранящая барельеф с тучными надписями на непонятном языке. Под текстом, кто-то быстрыми движениями выбил хаотичный рисунок. Умом не беру, что там было изображено. В тот момент я почувствовал, что чей-то инородный глаз врезался мне в затылок — следил за моими действиями. В подтверждение я даже расслышал приглушенный стенами смех. «Паршивое чувство, скажу!». Я сделал шаг назад, и со злостью захлопнул дверь.
Помню, когда обошел весь этаж, на меня накатила усталость и скука. Мою душу словно высосали, а работы предстояло еще немало. Сидя на ветви дуба, который перегнулся через заграждение, я насчитал всего три этажа. Оказалось, это несколько… не так. Точнее этажей было три, но три в ином понимании. «К черту объяснять эту шляпу! Мне понять это не дано».
«Картина, которую словами не передать».
Передо мной вырос лес. «Гаррэт, думаешь, ты рехнулся?! Черта-с-два!» Прямо на ковре были разбросаны мелкие камушки, что твоя галька. Затем они превратились в клубы глины, а дальше в ровное такое поле. И все эти метаморфозы в масштабах коридора.
Тишину разрезало цоканье цикад. Дойдя до конца, я сам дошел до апогея всего, что только можно было увидеть. Перевернутое окно, за которым тянулся туман, осталось позади, и теперь все мое внимание было обращено к норе. Да в стене зияла нора. Грязная, окруженная лопухами и ромашками нора. В нос стал пробирался влажный запах леса: тополиной смолы, запаха шишек и болотистого ручья. «Вот тебе и живая природа. Никакого тебе кирпича, никакого тебе металла».
«Может, он какой-то волшебник?».
Мне расхотелось куда-либо двигаться. Я растопырил руки, насколько мне позволяла кожаная накидка. Я думал. «Меня сложно удивить», — пришло в голову, — «я лазал по темным пещерам и склепам Бонхарда, прятался и шарахался от каждого стона в Клагсхлефте, пошел на риск и сдал себя Рамиресу. Насколько это страннее или безумней, чем мои прежние выходки? Годом ранее, я перебивался случайными заказами — делал грязную работу за гроши. Совсем опустился на дно и рискнул всем, чтобы заставить удачу вернуться ко мне. Я выслушал Катти, когда он предложил мне выкрасть посох Барона Баффорда, я вытащил Бассо, поджигателя, которого схватили, хе-хе, «с поличным». Затем, когда моя задумка с Рамиресом удалась, удача медленно начала подниматься с колен. А ваза? Я выкрал ее прямо из-под носа главарей Подветренной гильдии! Чего мне бояться? К тому же, от меня ждут Меч. Виктория ждет от меня Меч, который она сама должна доставить некоему тайному лицу».
Да-м, долбануло мне разум конкретно, я уже и сам не понимал, что делаю, о чем думаю и чего хочу. Наконец, сосуд аргументов переполнился, и дыра в стене, уходящая куда-то за пределы поместья, больше не казалась мне такой уж страшной и непонятной. Я почувствовал легкость. «Сейчас моя задача найти злополучный Меч, чего бы это не стоило». Я «был уверен», что он скрывался где-то там, на дне этой норы. Константин не мог ради веселья создать такое?
Или мог?
6
Споры, наконец, утихли, а Глава Корино поднялся с места.
— Все высказали свое мнение, братья и сестры?
Как велели традиции, Архимаг Верлин — Властелин Огня, Архимаг Креос — Властелин Воды, Архимаг Канеб — Властелин Воздуха выставили перед собой сферы. Это означало, что они были согласны с Главой Братства Руки. Только Архимаг Татьяна Йокобик — Властелин Земли крутила предмет в руку.
Подле архимагов расположились остальные члены Братства — чародеи, маги и их адепты. Они тоже последовали примеру старших и выставили свои сферы. Поменьше.
— Тогда пора подвести итоги…, - Глава сделал паузу, а когда все взгляды приковались к нему, продолжил, — Итак, Архимаг Верлин высказался за то, что оба камня должны быть уничтожены. Властелин огня подкрепляет свои слова «Кодексом о чистоте магии», в котором значится, что «всякая некромантия или иная неугодная Богам и всему мирскому естеству наука не заслуживает права присутствовать». За сим — камни, как проявления некой некромантии не могут сосуществовать с миропоорядком.
Архимаг Верлин со спокойным лицом слушал и кивал.
— Архимаг Креос же напомнил нам, что «одной из наших обязанностей является исследование мира». Что, в его представлении, означает неминуемое изучение даже самых гнусных разделов магии. Ибо, «раз Боги дали
