что малый?»
— Нет, — возразила она, — простой человек был Чапаев, солдат.
— Но как же, тетя Варвара... — запротестовала Лиза.
— А вот так, очень просто, — решительно сказала Варвара. — Про семью его мне свойственница рассказывала. Жена у него Полина, Поля была. Тоже простая женщина — раны перевязывала бойцам, а другой раз так на посту с винтовкой стояла. А Чапаев раз приехал домой, затеял игру с ребятами в прятки; Поля в ту пору была во дворе. Чапаев говорит: «Я, ребята, залезу за печку, а вы у мамы спросите поесть». Ребята затихли, сидят — ждут Полю. А как пришла она, полезла в печку за щами, Чапаев как крикнет да схватит ее за ногу! Перепугалась так Поля, что разлила щи. А Чапаев хохочет: «Куда тебе на фронт — ты мужа своего перепугалась!..» Я говорю тебе — простой человек был, солдат, — торжествующе закончила Варвара.
— А я в кино видела и читала...
— Мало ли чего в кино покажут да в книгах напишут! — прервала Варвара. — В книгах так если меня опишут, и я, смотри, героем стану. А я тебе про Чапаева верно говорю: мне живой человек, свойственница, рассказывала, она зря говорить не станет.
— В книгах пишут правильно, — упрямо сказала Лиза.
— А «мощи живые», как же? — ехидно спросила Варвара.
— Так то была старая книга, — сказала Лиза.
— Старая, новая — одна канитель, — отмахнулась Варвара.
Но Лизу не так легко было сбить с толку: посягали на самое дорогое для нее. С мрачной решимостью она произнесла:
— Вы книг не читаете, потому так говорите...
Точно кто-то ударил Варвару. Попреки, опять попрекают ее. «Вы, тетя Варвара, книг не читаете». А когда у нее было время читать? Им теперь хорошо, молодым, — начитались и стали ученые. «Комсомолка Аида Лафуэнте». А пришлось бы им с малых лет хлеб горбом добывать, так слов таких бы не знали. Вот лежит сейчас девка, ухаживают за ней как за барыней, а когда ей, Варваре, на Красной Пресне голову проломили, так даже пойти в больницу боязно было: вдруг узнают, откуда. Трудно понять теперь молодежи нас, стариков, — больно легко ей живется. «Старый — что малый?» — как бы не так!..
— И без книг проживу, немного уже осталось, — сказала Варвара угрюмо. — Ты сначала с мое поживи, а там рассуждай...
А тут, как назло, по коридору сестра несла книги. Лиза, как всегда, крикнула:
— Лежачим сначала!
И, как всегда, сестра положила стопку книг на столик Лизы.
— У вас что, больных разно обслуживают? — спросила Варвара и, видя недоумение сестры, добавила: — Одним журналы, книги, другим — чистый воздух?
Сестра поняла, что больная чем-то раздражена.
— Правильно, — сказала она и, взяв стопку книг со столика Лизы, переложила на столик Варвары. — Я после принесу тебе, — сказала она, улыбнувшись Лизе, и вышла.
Но Варвара еще больше разобиделась: с ней обращались, как с капризным ребенком, а с Лизой, девчонкой, — как со взрослой.
— Им только дай волю — они так обслужат тебя... — буркнула она вслед сестре.
— Да вы сами только что сказали, что не хотите читать, — робко заметила Лиза.
— Это их не касается! — оборвала Варвара. — По правилу полагается журналы-книги делить между больными поровну. Вчера не хотела, а сегодня хочу. Их дело обслуживать — и всё. Что я им — Лукерья какая-нибудь, живые мощи? И тебя это тоже совсем не касается.
Варвара взяла в руки книгу. Она пыталась читать, но строки прыгали перед глазами, слова не шли ей на ум.
Лиза молчала.
«А всё-таки тетя Варвара сердитая», — размышляла она. Разве ее, Лизы, вина в том, что прожила она мало лет и мало видела, а последний год пролежала в больнице? Разве она не учится, не читает, не старается узнать от людей, как они живут? Быть может, когда выздоровеет, станет она летчицей, героиней труда или науки? А если враги нападут на родную страну и будет война — станет она, Лиза, героиней, такой же, как Дуся, Аида, Варвара? Но теперь ей только двенадцать лет — напрасно обижает ее тетя Варвара...
И с этого дня пошло между Варварой и Лизой: не так одна скажет, не так другая подумает.
Целыми днями лежала Лиза, уткнувшись в книжку, и казалось Варваре, что хочет девочка подчеркнуть, будто не пара она ей. Ну и пусть! Бралась и Варвара за книжку, да быстро утомлялась с непривычки, и клонило ее ко сну.
И говорить с Лизой ей теперь совсем не хотелось. К чему? И без того, старуха глупая, разболталась она с девчонкой. Видно, недаром смеялись: «Старый что малый». Вот выпишется она из больницы и даже не вспомнит эту девчонку. Что они, вправду подруги какие-нибудь?
4
А тут вскоре взяли Варвару на операцию.
Лежала она в белой комнате на узком жестком столе, и много людей окружали ее — профессор, врачи, студенты. И она была горда, что столько людей заняты ею, работницей Варварой, простой женщиной.
Ей накрыли марлей глаза, точно и впрямь боялась она боли или смерти. Игла вошла в ее руку, и что-то чужое текло в нее, сковывая свободу. Ей было страшно, что ее, старуху, заставляют считать по порядку, как маленькую, да еще поправляют: «Не торопитесь, больная»; и ей хотелось, наперекор держать свою линию, считать без конца. «Когда ж мы, барышня, пойдем на танцы?» — послышался ей голос профессора, и она заметила, что перестала считать. И тут ее охватила тревога, что пропало ее новое синее платье; и, казалось, Лиза кричала ей в ухо, где находится это синее платье, но она не могла понять. Она хотела спросить, крикнуть, но кто-то сдавил ей горло, она стала проваливаться в темноту «Смерть! — мелькнуло в ее сознании. — Зачем, зачем?..»
Но это не была смерть.
Варвара открыла глаза, зажмурилась: было слишком светло. Но она успела заметить голубоватые стены и поняла, что снова в палате. Она слышала голос профессора: теперь всё пойдет хорошо, быстро наступит выздоровление, нужен полный покой — никаких разговоров.
И верно: с каждым днем чувствовала себя Варвара лучше, и, если даже болела у нее голова, то теперь не так, как прежде — как-то иначе, — и кружения и тоски почти не было. Она
