очень осторожный.
Я снова заставил ручку записывать лекции, а сам складывал кораблики, которые получались всё чётче и аккуратнее.
Каждое утро я упорно колол мерзотные уколы, весь день упорно занимался сложной, но экономной мелочёвкой, после основных занятий шёл часа на полтора в огненный павильон (ресурс уже позволял целый ряд базовых заклинаний как следует проветрить), а после ужина — в малую Пожарскую больничку. И — свершилось! — к вечеру среды я достиг сотни по обоим важным показателям. Маг. Феерически быстро! Вот же Кош жук, а, сейчас-то хоть мог подсказку кинуть! Или… До меня вдруг дошло, что никто кроме Ярены не был в курсе моих опытов с зародышами смерти. Значит, никому не сказала? Или для себя информацию приберегла, боялась конкурентов?
Так или иначе, обрадовался я страшно и тут же вечером позвонил по указанному в визитке номеру тренировочной автобазы Муромских, договорился, что на следующий день заеду погонять — надо же себя чем-то поощрять?
В четверг первая перемена внезапно разнообразилась общением с Сатоми. Она подошла ко мне, сжимая в руках небольшой свёрток, украшенный аккуратным бантом, смахивающим на хризантему. Совсем деревянная девчонка, стесняется, и сильно видно, что с мужчинами общаться не привыкла:
— Дмитрий, извини меня пожалуйста, если моё предложение покажется тебе неуместным…
— Я слушаю, — я постарался улыбнуться как можно более располагающе, от чего Сатоми только сильнее покраснела.
— Я заметила, что тебе нравится оригами…
— Оригами? — не понял я.
— Складывание фигурок из бумаги. У нас это признанное искусство. И я попросила доставить книгу, специально для тебя. Вот, — она протянула мне свёрток, — она написана по-ниппонски, но в ней очень подробные рисунки. Я думаю, ты всё поймёшь. А если возникнут какие-то трудности, — Сатоми закрыла глаза, как будто ей хотелось зажмуриться, выпалила: — ты всегда можешь обратиться ко мне за объяснениями, — и прикусила губу.
Ну, вот мы и дозрели до экспериментов. Я посмотрел на книгу, на строгую сестричку, на Момоко, которая изо всех сил пыталась делать вид, что ей неинтересно. Улыбнулся.
— Я благодарю тебя от всего сердца, — я принял упакованную книгу, слегка прикоснувшись к пальцам Сатоми, от чего та вздрогнула, — и приглашаю вас с сестрой поужинать со мной на следующей неделе. Скажем, во вторник?
— Мы придём, — пискнула Сатоми, кивнула, словно куколка на верёвочках и пошла на своё место, прижимая руки к бокам.
«Обалдеть, конечно, — сказал Кузьма. — Я думал, она тут в обморок грохнется».
«А что ты хотел? Девчонка живёт затворницей, всю жизнь её учили, что мужчина рядом убьёт её потенциал — и тут вдруг мы такие красивые с нестандартными идеями…»
«Надеюсь, ко вторнику в правом крыле всё закончат. Ты же не у нас их принимать хочешь?»
«Нет, конечно! У нас семейная часть, дети бегают. А примем мы их со всем официозом. Думаю, там уже к воскресенью закончат, но на воскресенье у нас выезд запланирован, седалищем чую — будет в Салтыковских деревеньках какая-то подляна. А понедельник — день тяжёлый. Так что вторник — самое оно».
За обедом подошёл Илья:
— Дмитрий, мне тут сказали, ты вечером на автодром собираешься?
— Есть такое дело.
— А чего молчишь? Погоняемся?
— Можно.
Так что вечером мы поехали вместе, и хоть Илья и знал все трассы на Муромской базе как свои пять пальцев, я за выходные так к рулю приноровился, что раз пять мне удалось его обставить. А сразу с базы мы с Кузьмой отправились в Засечин. Свернули на тихую улочку и прыгнули в портал.
Когда на машине в портал въезжаешь, знаете, что самое главное? Это я ещё по Рюриковым драккарам затвердил: не закрывать портал раньше времени. Золотое правила кормчего: убедись, что ж*па вошла.
ПРОБЛЕМА В ПОЛНЫЙ РОСТ
За прошедшие четверо суток никаких тревожных гонцов не прибегало, более того, утром Фёдор отчитался, что поступил первый звонок с отчётом из усадьбы. Подробности я выслушивать не стал, Федя — управляющий дельный, что он всё разрулит как надо, я верил. Но нагрянуть с проверкой всё равно хотел. А пусть не расхолаживаются.
Надо сказать, что сама усадьба за эти дни была вычищена просто до блеска. Городок чего-то копошился, но особенной настороженной напряжённости в воздухе не ощущалось.
— Пожалуйте, ваша светлость, — одноглазый Андрей с чувством хорошо выполненной работы провёл меня по дому.
— Добро, поглядеть приятно. А остальные где?
— Так на досмотр поехали. Тут мужичок нашёлся мастеровитый, разбойничьи грузовички посмотрел, один сразу на ход поставил, да ещё два тож обещался починить. Вот на ходовом наши и поехали.
— Двое вместе?
— Точно так, ваша светлость. Пару раз на нас нападать пытались. Вои кхитайские-то — молодцы, однако ж шкура у нас послабее ихней будет. Хоть и с отрядом, двоим надёжнее. Да и машина одна. За день две, когда и три деревушки осмотреть успеваем.
Кузьма тоже с любопытством прислушивался:
— Как думаешь, литовские перекупы с претензиями заявятся?
— Как не заявиться, такую кормушку у них отбили. Тут уж отрядец небольшой набегал — должно быть, из тех, кто с деревенек остатки дурнотравья собирал. Кхитайцы тех всех покрошили. Но обязательно ещё придут. Может, в лоб не попрут, по-хитрому напакостить захотят, но уж проявят себя, это точно. Только не в том наша главная печаль.
— А в чём же? — интересно мне стало, совпадают ли выводы управляющих с моими.
— А в том, ваша светлость: заметили вы, должно быть, что изрядная доля полей быльём поросла? А есть и те, что не быльём, а лесом молодым затянуло. Говорят, лет восемь назад мор был, не разбери их — то ли тиф, то ли холера. Народу много помёрло. Вот, к примеру, вчера смотрели Пострелово. По ревизской сказке — большая деревня, в сотню с лишним дворов. Приезжаем — тридцать восемь! Прочие — которые заколочены, которые так позаброшены, а то и подразобраны. И вместо пятиста
