Я подошел к воде и окунул руку. Мне показалось, что вода стала еще холодней, чем была. Поднял с мокрого песка одежду, еще хранящую тепло ее тела, и перенес на сухое место.
Лисица доплыла до лопасти, схватилась за нее, но лопасть пошла вниз. Раздался всплеск.
– Я попробую забраться на крыло! – крикнула она. – Погреюсь чуть-чуть… Ау! Я тебя совсем не вижу! Ты там?
– Там, – ответил я и, глядя под ноги, медленно пошел по берегу.
Вот здесь Амбал выжимал штаны. Вот валяется его бронежилет с дырками. Вот кустарник, под которым я оставил тело командира. В свете луны его должно быть хорошо видно…
Не знаю, зачем я приближался к этим проклятым кустам? Мертвый уже ничего не расскажет.
Я остановился, глядя на примятую траву. Протер глаза, присел на корточки, посмотрел вокруг. Ошибки быть не могло! Тот же берег, те же кусты! Но тело командира исчезло!
За моей спиной раздался всплеск.
– Я почти добралась до двери! – крикнула Лисица. – Но дальше побоялась… Сейчас отдохну немного и нырну внутрь… Разожги костер, хорошо?
– Хорошо! – ответил я, не оборачиваясь.
Несколько мгновений я тупо смотрел на синие тени. Потом встал на колени и провел ладонями по траве. Пальцы наткнулись на какой-то легкий и влажный предмет. Я поднял его и поднес к глазам. Это была коробочка с бархатной подстилкой и углублениями. В таких коробочках обычно хранят драгоценности.
Мне стало смешно. Я хихикнул, отбросил коробочку в сторону и еще раз пошарил в траве. Нашел еще несколько штук – без крышек, надломанных, с оторванным бархатом.
Я сложил обломки футляров под кустами, подошел к воде, глядя на отражение неба. Звездная суета угасала. Созвездия принимали привычные очертания. Кровавый Марс стал похож на рыболовный поплавок.
«Что ж получается? – думал я. – Командир жив? И благополучно вытащил из затонувшего самолета футляры с бриллиантами? Молодец. Ловко это он. Порадоваться за него хочется…»
Кажется, я покраснел от стыда. Какой же я дурачок! Забивал голову чепухой, терзался вопросом, кто стрелял в командира. Да какая, на хрен, разница, кто стрелял? Мне-то зачем это? Я ведь пытался стать личностью за счет других. Опасно в этом деле проявлять сострадание! И вот результат – обманули меня, обвели вокруг пальца. А то! Миллион двести тысяч баксов! Это вам не хухры-мухры. С такими деньгами жизнь становится египетской пирамидой. Не дрогнет, не пошатнется! И служебный долг превращается в химеру, а чужая жизнь приобретает цену жизни таракана. Пшик на нее дихлофосом – и все дела! И слова перестают что-то значить. Они просто не нужны! Рядом с брюликами только выстрел что-то значит.
Лисица вынырнула и принялась кашлять и плеваться. Она лупила руками по воде, раскидывая звезды во все стороны.
– Я чуть не задохнулась! – едва не плача крикнула она. – Там темно и страшно! У меня уже ноги сводит!
Я стиснул зубы и сел на песок. «Это не люди, это волчья стая, – мысленно твердил я. – И жить с ними надо по волчьим законам. Каждый – сам за себя. Рвать всех на части. Не оглядываться. Не верить. Не жалеть… Но разве я смогу так?..»
– Сейчас! – кричала Лисица. – Отдышусь немного… Я почти добралась до дивана… Пару метров не дотянула… Сейчас…
Я должен, должен стать сильным! Я должен лгать, ненавидеть и предавать! И только тогда дорога в прошлое для меня заказана. И только тогда я смогу стать богатым и отмыться от запаха бензина и сырой рыбы…
Она нырнула. Я почувствовал, как покрываюсь липким потом. Взбесившиеся комплексы рвались наружу… Нет, это не комплексы. Это банальная вечная совесть… Мне казалось, что сердце вот-вот проломит грудную клетку. Я ломал ногти о камни. Стон рвался наружу сквозь сжатые зубы… Нет, нет! Не могу! Я вскочил на ноги. Сколько уже прошло? Минуты три? Или пять? Поверхность воды уже застыла, как стекло. Колкие звезды рассыпались по ее поверхности. Я на мгновение представил, как сейчас темно и холодно в могильной утробе самолета и как Лисица бьется в агонии среди трупов, пытаясь найти выход.
Я заорал нечеловеческим криком, вырываясь из той клетки, куда сам себя затолкал. Вода подкосила мне ноги, я упал и, отчаянно молотя руками, поплыл к самолету. Я что-то кричал – не помню что, захлебывался и глотал воду. Потом ударился головой о лопасть и сразу нырнул. Глубже, еще глубже. Вода оглушила, заставила закрыть рот. Я стал проталкивать себя через люк, как вдруг наткнулся на руки Лисицы. От неожиданности я едва не пошел ко дну. Ее острый ноготь царапнул меня по щеке, потом я почувствовал, как ее рука схватила меня за волосы и с силой потянула вверх.
– Ты что?! – закричала Лисица, когда мы очутились на поверхности. – С ума сошел?! Зачем ты поплыл за мной?! Хватайся за крыло!
– Там нет ничего, дура!! – крикнул я в ответ.
– Ты чуть не утонул! – не слушая меня, кричала она. – Плыви на берег!
– Бриллиантов нет!!
– Я уже схватила седого за ногу! Я еще раз нырну!
– У него нет бриллиантов! – до хрипоты кричал я.
– Что?! Почему ты так говоришь?
– Иди на берег и посмотри! Там пустые футляры!
Лисица не нашла что ответить, плеснула водой мне в лицо и быстро поплыла к берегу. У меня уже не было сил плыть, и я просто пошел по дну.
Пошатываясь, словно пьяные, мы вышли из воды. Я подвел ее к кустам. Лисица дрожала так, будто через нее пропустили ток. Прижимая к себе футболку, она смотрела на сломанные футляры.
– Пожалуйста, полюбуйся!
Лисица присела, взяла обломки, повернулась к лунному свету. Она рассматривала футляры долго, не зная, что сказать.
И вдруг мне по глазам ударил ослепительный свет фонарика.
– Ну все, хватит! – раздался чей-то низкий голос. – Ты простудишься и ляжешь в больницу!
Лисица вскочила и прикрылась майкой.
– Папа! – сердито воскликнула она, прикрывая глаза от света. – Ты все испортил! Зачем ты себя выдал?
Я утратил всякую способность что-либо понимать. Луч света скользнул по траве и стал приближаться ко мне. Лисица, натягивая брюки, прыгала на одной ноге.
– Да он уже обо всем догадался, – ответил голос. – Молодой человек, да закройте же вы рот!
Я клацнул зубами и ухватился за ствол поваленного дерева, чтобы удержаться на ногах. Фонарик погас. На берег, под свет луны, вышел командир.
– Добрый вечер, – сказал он мне и протянул руку.
Я машинально пожал ее. Рука была теплой.
– Папуль, а у тебя есть что-нибудь выпить? Посмотри, ему плохо! Зачем ты его так напугал?
– Папуля? – пробормотал я. – Это твой папуля?.. А как же… а разве…
– Да, мой юный друг, я ее отец. Родной, настоящий! – ответил командир, протягивая мне бутылку с джином. – А все остальное, кроме бриллиантов, в этой истории фальшивое. Разумеется, она в меня не стреляла. Обыкновенная краска… Выпейте, вам станет легче.
