кажется, эти четыре недели станут самыми адовыми. Но в голове теплится мысль – еще два свидания. Надеюсь, что теперь уже формальных свиданий…
На утро следующего дня Рус загружает работой, хотя это входит в привычку и продолжается на протяжении всего месяца. Башка ломится от цифр и аналитических отчетов. Когда-то я думал, что гений, но стоило влезть в работу чуть глубже, и самомнение резко поутихло.
Перед сном звоню Еве. Она отвечает, но говорит шепотом. Куда-то идет, видимо в коридор. Слышу, как закрывает дверь, и ее голос сразу становится громче.
Интересно… Думать о ней сутками, но стоит услышать, как все слова улетучиваются. В башке вакуум. Желтая, сухая пустыня.
Мы говорим не больше пяти минут. Несколько фраз без особого смысла. Глупый обмен любезностями и эйфория от очередного прожитого дня…
Через неделю я уже готов лезть на стену. Весь мой привычный ритм жизни сбился подчистую. Мысли о Еве и собственном возвращении, чтобы ее увидеть, терзают двадцать четыре на семь. Кажется, нет и минуты, чтобы я о ней не думал. Это получается непроизвольно. Приходится приложить усилие, чтобы собраться и въехать в работу.
С одной стороны наседает Руслан, с другой – собственные амбиции. Я не могу бросить все на полпути, слишком долго я хотел войти в семейный бизнес.
Упираюсь локтями в стол, отодвинув от себя ноутбук. На часах половина второго ночи. В глаз будто песка насыпали, нужно закончить отчет до утра.
Перевожу взгляд на темный экран телефона. Беру его в руки, перечитывая последнее сообщение Евы: «Спокойной ночи!».
– Кто тебя вообще придумал, Лейкина?
Ева
Месяц на телефоне.
Заколдованный круг, который никогда со мной не случался. Иногда такое чувство, словно я живу от сообщения до сообщения. Постоянно проверяю смартфон и жутко расстраиваюсь, когда перед сном Марк не пишет уже ставшее традицией «спокойной ночи».
У него там тысяча дел. О них мы тоже разговариваем. Но даже это никак не оправдывает отсутствие его пожеланий мне на ночь.
Это какой-то кошмар, ты не можешь ни есть, ни пить. Голова постоянно занята какими-то витающими в облаках мыслями. Я даже представить не могла, что когда-нибудь буду так легкомысленно относиться к учебе. На носу зачеты, которые все предыдущие семестры мне ставили автоматом, а я ни в зуб ногой.
Хожу по комнате из угла в угол с методичкой в руках и по сто раз проверяю, не пиликнул ли телефон, лежащий в заднем кармане джинсов.
– Ева, ужинать будешь? Мы картошки пожарили, – спрашивает Даша и уже начинает раскладывать еду по тарелкам.
– Не хочется, – мотаю головой и в сотый раз перечитываю одну и ту же строчку. Информация влетает в одно ухо и тут же вылетает в другое.
Ну где же ты, Марк? Почему сегодня еще ни разу не написал и не позвонил?
– Так, – Марина вырывает из моих рук книгу и бросает ее на кровать. – Садись есть, ты за этот месяц килограмм пять скинула со своей зубрежкой.
Ой, знали бы вы, девочки, что учеба тут совсем ни при чем, очень сильно бы удивились.
Поудобнее усаживаюсь на стол, подогнув под себя одну ногу.
– Спасибо, – нанизываю кусок картошины на вилку и, будто по щучьему велению, в комнату вламывается Савка.
– О! Как я вовремя, – лыбится брат и щенячьими глазками смотрит на Марину.
– Ладно, садись, троглодит. Щас тарелку дам.
Савка плюхается на стул рядом со мной и бросает на стол телефон. Я же сразу вспоминаю о своем и лезу проверять все мессенджеры. Пусто.
Поджимаю губы и опускаю взгляд в тарелку.
Неужели я и правда влюбилась? Это же абсурд. Киношные выпады. Все эти резкие перемены настроения, порхающие в животе бабочки. Глупая прерогатива мыльных сериалов…
Как бы не так, Ева! Как бы не так!
Смартфон, лежащий экраном вниз, пиликает, и я с воодушевлением хватаю его со стола.
Марк написал.
Сразу читаю и расплываюсь в глупой улыбке, а ведь там одна строчка.
«Приехал в отель. Вырубает. Позвоню утром».
И все. Все! Настроение сразу взлетает.
– Ев…
Дашка, которая все это время, как оказалось, стояла за моей спиной, удивленно приподнимает бровь.
– Что? – гашу экран и поворачиваюсь на голос.
– Марк? У тебя было написано «Марк». Это Валиев?
– В мире разве только один Марк?
– Не один. Но у тебя же явно…
– Блин, у вас мазика нет? – вмешивается Савка. – Картошка подгорела ж!
Девчонки с возмущением переключаются на брата, а я чувствую, как он локтем легонько, но ободряюще пихает меня в бок. Этому мелкому пакостнику на раз-два удалось отвлечь соседок от расспросов. Позже они к этому вернутся, конечно. Но я буду во всеоружии.
После плотного ужина мы моем посуду и расползаемся по кроватям. Голубцовой в комнате нет, она нашла себе какого-то мутного типа и уже вторую неделю ночует у него.
– Так-с, – начинает Маринка, – колись давай, это Валиев?
– Может быть, – пожимаю плечами.
– Говорят, он в унике почти месяц не появлялся.
– Его в городе нет просто, – ляпаю, прежде чем успеваю подумать.
– А, ну все с ней понятно.
Девчонки смеются, а я краснею.
– Отвалите, – забиваюсь в самый угол кровати и прикрываюсь книжкой. – Я учу, а вы мне мешаете.
– Зачет в понедельник. А сегодня пятница. Успеешь.
– Когда? У Ники завтра свадьба.
– Точно! Ты же говорила.
Девочки переключаются на мечтания о принцах, кольцах и шикарных свадебных платьях. Где-то на этом моменте я и отключаюсь.
Просыпаюсь ровно по будильнику, в шесть сорок. Хватаю чехол с платьем, собранную с вечера сумку и, выскользнув в коридор, мчу к уже прибывшему такси.
Выгляжу, конечно, той еще красоткой. Волосы грязные, собраны в нелепый пучок, под глазами патчи.
Сборы будут у Ники. Она очень просила быть с ней с самого начала.
Вылетаю на улицу, проезжая десяток сантиметров по льду, притаившемуся у самой лестницы, и едва успеваю удержать равновесие.
Таксист припарковался чуть дальше, так как за ночь прилично намело, а расчистить территорию еще не успели. Утопая в сугробах, чешу к машине и замираю.
– Ева! – знакомый голос где-то сбоку. Неуверенно поворачиваю голову, потому что знаю, мне показалось.
Марк взмахивает рукой, а я замираю в распахнутом пальто со всеми своими сумками.
– Ты?
Короткое замешательство сменяется настоящей паникой. Я же помню, как выгляжу, выбежала чуть ли не в пижаме. А лицо. Там же жуть полнейшая.
Марк делает несколько шагов ко мне навстречу. На нем темные джинсы и расстегнутая кожаная куртка, из-под которой торчит ворот черного свитера.
В отличие от меня, у него все прекрасно с
