Чехова, возможно, не является изобретением, но дает прочный, захватывающий побег от реальности.
Я откладываю газеты и затыкаю ладонями глазницы. Конечно, на сцене я выглядела трагически. Это потому, что я трагична.
Первые ростки истинной обиды прорастают во мне всякий раз, когда я вижу фамилию Эшкрофт рядом со своим именем. Кажется, все неправильно. Я не Эшкрофт. Родители Пола почти не отвечают на мои звонки, когда я пытаюсь дозвониться и проверить их. Я Таулз. Всегда была.
И дело не только в этом. Истинный смысл того, что сделал Пол, наконец, начинает доходить до меня. Он обременил меня своей фамилией, хотя я всегда должна была быть Виннфред Таулз. Девушка с мечтательными глазами из Малберри-Крик, которая мечтала по-крупному и, наконец, осуществила это.
Арсен прав. Пол и Грейс не заслуживают нашего сочувствия, нашей преданности, нашей верности. Он прав во многом. Я никогда не должна чувствовать себя бессильной. И это нормально иметь немного эгоизма. Это лучше, чем отказаться от себя только для того, чтобы быть «Женой».
И еще в одном он прав. . .
Позвонить своему врачу.
Я беру телефон и звоню.
— Sullivan OB-GYN Medical Group, чем я могу помочь? — отвечает бодрый голос. Я открываю рот, чтобы записаться на прием, но не могу произнести ни слова.
Мне нужно обратиться к врачу.
Мне нужно сдать анализы.
Я не в порядке, возможно, я никогда не буду в порядке, и я боюсь того, что это может означать.
— Здравствуйте? Алло? — спрашивает секретарша на другой линии.
Я вешаю трубку, вскакиваю на ноги и несусь в ванную. Я хватаюсь за края раковины и смотрю на себя в зеркало.
— Ты такая трусиха, Винни Эшкрофт. Такая проклятая трусиха. Я хочу вернуть Винни Таулз.
Впервые за долгое время я узнаю лицо, смотрящее на меня. Я вижу девушку из Малберри Крик. Ее веснушки. Непокорность. Надежды. Мечты. Смех в ее глазах.
— Винни! — Я закрываю зеркало руками. Внутри меня бурлят удивление и облегчение. Я вижу девушку, которая навещает детей в больнице, чтобы сделать их счастливыми. Девушку, которая тайком встречалась с Рисом Хартнеттом, капитаном футбольной команды, во время выпускного вечера и потеряла девственность в раздевалке для мальчиков, пока он извиняющимся поцелуем заглушал ее стоны. Та самая девушка, которая появилась в аэропорту Нэшвилла с половиной города за спиной, когда она попрощалась с Теннесси и переехала в Нью-Йорк.
Девушка, которая научила соседских детей крутить колеса на своей росистой лужайке перед домом. Которой втайне нравилось каждое воскресенье ходить в церковь, потому что это давало ей ощущение общности, заземления. Которая читала классику и мечтала о большем, представляя себя на месте Джейн Эйр и Элизабет Беннет.
Я люблю эту девушку. Она все еще здесь, и именно она спасла меня прошлой ночью на сцене.
— Хорошо, что ты вернулась. — Я щупаю зеркало, улыбаясь. — А теперь, пожалуйста, скажи своему новому «я», что тебе нужно провериться?
Я моргаю, и в мгновение ока все исчезает. Это снова я. Винни Эшкрофт. Впалые щеки и избитые жизнью. Преданная и неуверенная.
Только на этот раз я точно знаю, кем мне нужно быть, чтобы привести свою жизнь в порядок.
Винни Таулз.
ГЛАВА 19
Арсен
Две недели спустя я сижу напротив Арчи Колдуэлла в ресторане. Арчи - мой старый знакомый по Академии Эндрю Декстера. Он живет в Лондоне, и всякий раз, когда он в Нью-Йорке, он тащит меня в самые ужасные заведения. Со звездой Мишлен, с очень белыми скатертями, минимальным дизайном и едой, которая выглядит как образцы из Costco, поданные на огромном фарфоре.
— Как ты справляешься со всем этим . . ты знаешь. — Арчи морщится.
— Смерть моей невесты? — вежливо подаю я, беря ложку икры из миски со льдом. — Жизнь продолжается, — протягиваю я.
— Вот это дух, приятель. — Он тянется через стол, чтобы неловко похлопать меня по руке. — Это не конец света. О, полагаю, для нее - да. В любом случае, заказать нам еще грейпфрутового розе и какой-нибудь десерт?
— Можешь, если хочешь соблазнить меня, но я буду честен, Арчи. Ты слишком женат, а я слишком натурал. Твои шансы невелики.
Арчи и я, хотя и дружим, не были близки уже много лет. Значит, он позвал меня сюда не просто так. Я за версту чую намерения людей. Арчи здесь, чтобы представить деловое предложение. Я бы хотел услышать его больше, чем его бездумную болтовню об облигациях и дивидендах по акциям.
Арчи усмехается и почесывает затылок, не привыкший к тому, что его окликают.
— Справедливо. По крайней мере, я могу оценить твою чертову честность. Правда в том . . . ну, начнем с самого начала. — Он прочищает горло, сигнализируя официанту о счете. — Сэди и я переезжаем в Нью-Йорк в январе этого года.
— Переезжаете? — бесстрастно спрашиваю я. Сэди — его жена. Третья жена, если быть точным. Он проходит через них, как через носки.
— Да. Видишь ли . . . у нас в семье случилась маленькая трагедия. — Лицо Арчи удрученное.
— О. — Я сажусь обратно.
— Мы преждевременно потеряли нашу дорогую, дорогую Дейзи.
— Прости, — говорю я. — Я не знал, что вы с Сэди ждали ребенка.
— Ждали. . . ? — Лицо Арчи искажается в замешательстве, прежде чем он взмахивает ладонями. — Нет, нет, ты неправильно понял. Дейзи была спаниелем Кинг Чарльз Сэди. Такая милая собака. Я подарил ей Дейзи на Рождество, но бедный щенок вскоре умер от собачьей чумы. Сэди тяжело это восприняла. Она была абсолютной развалиной долгое время.
Собака.
Он сравнивает смерть Грейс со смертью собаки.
Я знаю, что мое лицо ничего не выражает — я много лет практиковал искусство пофигизма, — но внутри я горю от ярости.
— Пожалуйста. — Я поднимаю ладонь. — История слишком глубока. Больше ни слова. Так ты переезжаешь в Нью-Йорк?
Арчи, уловив сарказм, выглядит взволнованным.
— Ну да, и видишь ли, Сэди будет очень скучно здесь, пока я помогу папе с этим ужасным зданием, которое он пытается купить…
— Итог, Арчи. — Я смотрю на часы.
— . . . и я узнал из слухов — от друзей Эндрю Декстера, которые часто бывают в Новом Амстердаме, — что ты собираешься продать свой причудливый маленький театр. Калипсо Холл, не так ли? У Сэди всегда была страсть к театру — она любит Вест-Энд — и, учитывая, что «Чайка» уже имеет оглушительный успех, думаю, ей будет чем заняться, пока она здесь. Чувство цели.
Я смотрю на него, лениво гадая, что делает его таким, какой он есть, — изобилие глупости или привилегии? Возможно сочетание того и другого. Я не сомневаюсь, что имя его семьи значится в библиотеке Кембриджа, где он получил высшее образование. Этот придурок никак не мог попасть сюда по заслугам.
Я открываю рот, чтобы ответить ему, но он опережает меня.
— Прежде чем ты что-нибудь скажешь,
