Волосы тянет…
Ладно. По крайней мере, мне больше не надо никуда бежать. Я и так переминаюсь с ноги на ногу, мечтая избавиться, от казавшихся мне удобными босоножек. А поди ж ты, я натерла себе ими все.
Вдвоем мы справляемся и, растеряв половину шпилек, освобождаем новобрачную от этого трехслойного длиннющего тюля.
— Фигасе, — я взвешиваю на руки комок ткани. — А выглядит таким воздушным…
— Угу, я все прокляла. И чешется, и колется, и голову оттягивает…
— Там невесту ищут, — кто-то заполошно орет из дверей ресторана.
— Да иду я… Можно подумать, теперь я куда-то денусь… Паспорт у Юсупова…
Счастливая молодая с кислой миной возвращается в зал, а я напяливаю себе на голову фату, чтобы не подметать ею асфальт.
Вынуждена признать. Реально адская вещь.
— Гости, — это уже моя мама. — Сейчас тостовать будем…
Все тянутся назад, а я решаю хапнуть еще немного кислорода.
Всё равно не пью. Не хватает еще очнуться у Юдина со стыренными у молодых кольцами. Стоять невозможно, босоножки превратились в пыточные колодки, и я брожу по тротуару вдоль дороги под свист проезжающих машин.
— Эй, милая! Если он тебя уже бросил, поехали с нами! — галдит какая-то мажорская компашка из кабриолета.
Я показываю им фак. Напомните мне больше никогда не надевать на свадьбу светлое платье.
Рядом со мной с визгом стремительно тормозит тачка, нагло заезжая на тротуар. Я только успеваю обернуться, чтобы высказаться, но только открываю рот, как мне его в одну секунду зажимает огромная лапища.
Первый ужас проходит почти сразу, потому что я узнаю знакомый запах, но растерянность делает свое дело. И бабуин просто запихивает меня на заднее сидение и кликает сигналкой, блокируя двери.
Пока я барахтаюсь в гребаной фате, чтобы принять вертикальное положение, хлопает водительская дверца, и машина снова трогается с места.
Да что там трогается! Она выруливает с полицейским разворотом, отчего я опять заваливаюсь.
— Ты — придурок! — на нервах ору я. — Верни меня назад!
В ответ молчание. Только злые глаза в зеркале заднего вида.
— Ты меня, что, спиздил? — я не верю тому, что говорю.
— Я свое забрал, — рявкает Юдин.
— Какого хрена? — беснуюсь я сзади, пытаясь достать Михаила и настучать ему хоть куда-нибудь. — Ты меня напугал. Это что за выходки?
Юдин опять молчит.
— Разворачивайся! У меня там вещи, ключи, документы!
— Тебе больше не нужны ключи, документы.
— Я как по-твоему домой попаду? Меня искать будут!
— Домой ты не попадешь.
— Ты решил, что ты — маньяк?
— Марин, заткнись, пока я тебя не придушил. Серьезно руки чешутся.
— Мы едем на Солнечную? — ориентируюсь я. — Ты в край охамел, Юдин. У меня там свадьба!
— Я заметил.
— Как ты меня бесишь!
У Михаила сдают нервы, он сбрасывает скорость и тормозит на обочине. Разворачивается ко мне, и его прорывает:
— Ты — стерва рыжая, решила, что я хер по вызову? Решила сгонять замуж, брачную ночь отфеерить, а потом на мне попрыгать?
— Так ты ж меня в любовницы только зовешь, чего не сходить, если добрый человек предлагает! — ору я ему в лицо.
— Тебя хрен за жопу ухватишь, какой замуж! Тут бы догнать и завалить! Только пьяная и приползаешь!
— Чего?
— Того! Я, блядь, все рестораны обзвонил, где сегодня свадьба, спрашивая, есть ли Юсуповы! Мне, что, заняться нечем?
— А я не знаю, зачем ты этим занимался!
— Потому что Марат проговорился! Ему Алсу сказала, что у тебя сегодня роспись! Пиздец, Марин! Я сейчас башку тебе откручу. Ты, когда фотки мне с кольцами присылала, могла сказать, что с этим хмырем у тебя серьезно?
Мне даже на секунду становится немного смешно: Марат немного Алсу. Родственность на лицо.
— И что бы изменилось? Ты бы продолжал меня потрахивать, но с новыми знаниями, или как тот же Марат, ходил бы и смотрел на меня?
— Марат херней страдает. Никакой любви там нет, долгая история. Я бы просто заранее набил твоему ушлепку морду, и свадьбы бы не было! А теперь тебе придется разводиться! Я нахер не хочу видеть твой паспорт с другой фамилией. Можешь его сжечь!
— Да с чего ты вообще решил, что я замужем!
— Давай, скажи мне, что фата — аксессуар подружки невесты! А белое платье — это так, совпадение! И я тебя таки придушу!
— Я фату померить напялила! И платье у меня не белое, а кремовое! А фата чайного цвета! У меня брат сегодня женится! Идиот!
Тишина воцаряется в салоне.
Под щелканье аварийки Юдин сначала покрывается красными пятнами, потом он сжимает губы и медленно закрывает глаза.
Мне даже становится его немного жалко.
Перенервничал.
Ничего, я тоже напугалась, когда он меня в машину тащил, зажав рот рукой.
Глубоко вздохнув для успокоения, Михаил отворачивается от меня и заводит машину.
— Миш?
Молчание.
Ну а чего он?
— Миша…
— Помолчи. Сначала мы доедем, потом я тебя задушу, потом оттрахаю, а потом будем разбираться.
Чего разбираться-то? И так видно, что он — псих. Лялина вообще ничего в мужиках не понимает: спокойный, молчаливый, вежливый… Ага.
Опять меня везут на Солнечную против воли и велят заткнуться. У нас в стране это вообще-то противозаконно! Бросив взгляд на руки, сжимающие руль, принимаю решение помалкивать.
Решаюсь вякнуть, когда за нами закрываются ворота.
— Меня же будут искать, а у меня с собой даже телефона нет. Ты хоть понимаешь, что это преступление? — пищу я, пока Юдин, зашвырнув фату куда-то за спину, вытаскивает меня из машины.
— Ты всем напишешь. С моего телефона. Потом. Сейчас им всем не до тебя, — ласково говорит он, а у меня мурашки по коже от предчувствия, что пришел песец.
Опять тихарюсь. Миша реально все еще в бешенстве. И чего злится? Все сам не так понял,
