— Я не знаю, чем тебе помочь, — фыркаю я. — Давай позовем детектива или следователя…
— Вот только брата мне твоего тут не хватало!
Да у них крайне напряженные отношения после того, как Юдин скоммуниздил меня с братовской свадьбы.
Без всякого преувеличения это был пиздец.
Когда мне после «похищения» и воспитательных мер наконец выдали мобильник, чтобы я позвонила родным и предупредила их, что со мной все в порядке, я по дурости набрала брата. Затмение на меня нашло, не иначе. Надо было звонить матери, она хотя бы не такая нервная.
А у брата профдеформация.
В нем сквозь хмель пробудился следак, и он никак не мог поверить, что со мной все в порядке, и что меня не удерживают насильно. Через сорок минут после звонка, половина уже расползавшейся свадьбы долбилась в ворота дома на Солнечной.
И только ноющая Калинкина-Юсупова, увидев Юдина в одних джинсах, авторитетно заявила, что я сейчас спущусь, и им всем будут не рады. Поскольку она единственная догадалась привезти мне мои вещи, я простила ей выпендрон со свадебным платьем, стоившим мне стольких нервов.
А вот мама была спокойная. Она не только никуда не поехала, она позвонила мне утром с вопросом, не нужны ли Мише кабачки.
Юдину кабачки были не нужны, но, в конце концов, когда маму это волновало.
Брат же ворчит до сих пор, хотя и успокоился немного после того, как я сообщила, что выхожу замуж.
Свадьба завтра. Может, поэтому Юдин такой нервный?
И поэтому он ковыряет мне мозг чайной ложкой?
— Ты чего ищешь-то? — решаю я смилостивиться.
— Паспорта, — бурчит Миша.
— Они у меня в сумочке, я заранее положила, чтоб не забыть. Зачем ты искал их в моих трусах?
— Пусть у меня будут. Я тебе не доверяю. А так ты точно никуда не денешься. Засранка ты… — он наконец поднимает на меня глаза, — … голозадая.
Заметив, вспыхнувший в его глазах совершенно однозначный интерес, я пячусь от него. Мои кудряшки в ужасе.
— Миш, мы же договаривались, что перед брачной ночью воздержимся… А мы уже сегодня два раза все нарушили.
— Ну вот. Еще разочек ничего не изменит.
— Миш, мы все проспим завтра к чертовой матери…
Но мои жалкие потуги достучаться до Юдина не приводят ни к чему.
Горячие лапищи уже забираются мне под полотенце.
— Ты не представляешь, как я тогда хотел сорвать с тебя ту леопардовую тряпку, — бормочет он мне в шею, рассылая своих агентов-мурашек.
Коленки подгибаются от жаркого шепота и поцелуев за ухом. Руки слабеют и безвольно отдают полотенце Мише.
— Миш, — уже совсем неуверенно между поцелуями протестую я.
— Все будет хорошо, Марин, — не больно задумываясь над словами, заговаривает мне зубы Юдин.
И естественно мы проспали.
Но все было хорошо, и есть, и обязательно будет.
