- Как мне это может нравиться? – вздохнула она, потянувшись за халатом. – Ты понял, кто это?
- Не дурее тебя! – фыркнул Алексей. – Крестик на шелковом шнурочке! Наш доблестный полкан в отставке. Я сразу подумал, что он не такой идиот, каким прикидывается.
- И что теперь делать?
- А что, если натравить на него мафию? Ну, ту самую, которая так напугала Вику.
- Мысль, конечно, хорошая. Но ты знаешь, Леша… Я боюсь, он не такой слабонервный, как она. Если уж он разыскивает твоих друзей, расспрашивает их, значит, взялся за дело всерьез. Его так просто не испугаешь.
- Значит, не так просто, - улыбнулся Алексей.
- Если ты имеешь в виду Машку, то это будет сложно. Она из дома выходит только с кем-то из взрослых. Украсть ребенка на костылях – это не шуточки.
- Посмотрим. А это что такое?
С напряженной гримаской Анна протягивала ему красиво упакованный сверток, завязанный голубой ленточкой.
- Это тебе. Подарок.
- Очень тронут.
Чмокнув ее в щеку, Алексей развязал сверток и достал страхолюдную вязаную жилетку из коричневой шерсти с вышитым на груди оленем.
- Это я тебе связала.
Отвернувшись, чтобы Анна не видела его злой усмешки, он со вздохом положил жилетку на тумбочку.
- Анюта, я… Большое тебе спасибо, но пойми, я не могу принести ее домой. Сразу начнется: что, как, откуда. Пусть полежит пока у тебя.
- Пока моль не сожрет? – со слезами в голосе спросила Анна.
- Опять?! Ты что, меня не поняла тогда, в кафе?
Отпихнув Анну, которая пыталась повиснуть на его руке, Алексей начал быстро одеваться.
- Лешенька, ну прости! Прости! Только не уходи!
Анна бросилась к нему, упала на колени, обхватила его ноги и завыла по-бабьи, дурным голосом с истеричными всхлипами.
- Вот это номер!
Так и оставшись с открытым ртом, Анна медленно повернулась в сторону двери. Комкая в руках шарф, в прихожей стояла Галина. На лице ее читалась странная смесь возмущения, отвращения и злобного торжества: ага, я же говорила, что тебе, мать, место в аду!
Все так же медленно Анна перевела взгляд на будильник. Стрелки по-прежнему стояли на без десяти семь.
Оттолкнув Галину, Алексей схватил с вешалки куртку и выскочил из квартиры.
- Ну и что ты мне скажешь, мамочка?
Голос Галины резал, как бритва, а «мамочка» прозвучало самым грязным ругательством. И Анна закричала, срывая голос, захлебываясь ненавистью, зажмурившись и сжав кулаки:
- Заткнись, гадина! Все из-за тебя! Ненавижу! Чтобы ты сдохла!
Быстро одевшись, она схватила сумку и выбежала на лестницу.
* * *
- Короче, этот пидор все нам испортил. Глеб так ловко им идейку подкинул, схавали, словно сами придумали. Все пошло правильным курсом, так нет! Вылезает какая-то жадная тварь, и получается полная параша.
Сидящий в кресле у окна пожилой мужчина с идеально ровным пробором жидковатых волос поморщился:
- Клоп, все хорошо в свое время и на своем месте. Я тысячу раз просил воздержаться от фени. Вот сядешь, тогда и будешь ботать.
- Да нет мочи! Так все было… классно…
- Я правильно понял? Этот охранник сорвал весь план? – вступил в разговор молчавший до сих пор моложавый блондин в дорогом костюме цвета чернослива. – Простите, но я не в курсе.
Коротышка, одетый в болотного цвета брюки, белую рубашку и коричневый шерстяной жилет, дернулся было ответить, но сидящий у окна остановил его жестом:
- Клоп, помолчи, я сам. Вам известно, Вадим Степанович, что у нас тридцать процентов акций «Эс-девелопмент». Компания чрезвычайно перспективная. Когда мы это поняли, попытались давить, но не вышло. У мадам Пастуховой оказались очень серьезные связи. Но теперь, когда она умерла, совсем другое дело. Мы рассчитывали, что акции будут разделены между наследниками, и контрольный пакет окажется наш. А остальное – дело времени. Но хитрая старуха взяла да и завещала все акции одному человеку – своей дочери. Мы решили действовать в рамках закона и запустили обиженным деткам идею посмертно через суд признать мамашу недееспособной. Кстати, оказалось, что подобная идейка в семействе бродила уже при ее жизни. И поэтому детки с радостью за нее ухватились. Глеб Туманов, наш адвокат, помог им с иском. Если бы дело удалось выиграть, - а я думаю, так и случилось бы – каждый из четырех наследников первой очереди получил бы по семнадцать с половиной процентов акций. Всего по семнадцать с половиной. А при таком раскладе уже можно работать.
- И что же? – блондин достал из стоящей на столе резной шкатулки небольшую сигару, обрезал гильотинкой кончик и с удовольствием закурил.
- А то, что остальные наследники, разумеется, оказались недовольны. И один из них решил, что так оставить дело нельзя. Вернее, он даже не наследник. Наследница – его жена, внучка Пастуховой. Так вот сначала одна из четырех наследников погибла в результате несчастного случая. Газ на кухне взорвался. Очень кстати, не правда ли? Затем некто начал угрожать другому наследнику – через жену. Пугал, что с сыном может случиться что-то нехорошее, если не откажется от иска. Разумеется, он отказался. А последний из троих – наследницу по завещанию я не считаю – так вот, последний из троих счел, что один в поле не воин, а может, просто испугался, и тоже отказался.
- И как же вы на него вышли? На охранника этого?
- Позвольте, Вадим Степанович, я опущу технические подробности. Скажу только, это было не трудно. Он сильно наследил.
- И что вы намерены теперь делать?
- Ну, с мужиком этим мы разберемся! – снова вылез коротышка по кличке Клоп, и снова сидящий у окна жестом заставил его замолчать.
- Разбираться уже бесполезно. Разве что для морального удовлетворения. Уговаривать наследников все же не отказываться от иска тоже нелепо. Теперь придется поработать с единственной наследницей, Евгенией Васильевой. Если не получится добром, то… Не хотелось бы, но что поделаешь. Вот только одна проблема.
- Какая же? – приподнял брови блондин.
- Мы не можем ее найти. Она очень предусмотрительно скрылась. Проверяем все ее связи, но пока безуспешно.
- У нее есть дети?
- Есть. Сын.
- И что, он не знает, где его мамаша? – скептически хмыкнул блондин. – С ним… беседовали?
- Плотно еще нет. Окольными путями выходит, что не знает.
- Ну что ж, желаю удачи. Поработайте с сотовой связью, проверьте билетные кассы. Не мне вас учить, в конце концов.
* * *
- Дрюндель, можно я у тебя поживу немного?
Анна судорожно вцепилась двумя руками в бокал с коньяком. Она сидела на диване, даже не сняв плаща. На ее мертвенно бледном лице горели два пунцовых пятна. Андрей устроился в кресле напротив нее и напряженно пытался понять хоть что-то из путаного рассказа сестры.
