— Здравствуйте, — прошептала Ленка и опустилаглаза.
Когда-то давно, еще до моего рождения, у нас в Большомтеатре кукол шел спектакль под названием «Под шорох твоих ресниц», мне мама пронего рассказывала. Так вот, наша дальнейшая встреча проходила под этим самымдевизом — «Под шорох ресниц». Ленка на протяжении всего разговора то томноопускала глаза, то трепетала ресницами. Было заметно, что от каждого ее взглядаОлег вздрагивает, словно его дергает электрическим током. Вначале меня этораздражало, потом начало забавлять.
Она вовсе не выглядела несчастной, несчастье отпугиваетлюдей; нет, Ленка выглядела такой беспомощной с этой своей короткой стрижечкой,что даже мне иногда хотелось немедленно ее защитить и взять на себя все еепроблемы. Что уж говорить об Олеге — сердце-то ведь не камень даже у сотрудникаспецслужб, тем более что он простой технический гений.
Когда первичный обмен взглядами приостановился и мы уселисьза столик, я сделала попытку направить разговор в деловое русло.
— Видишь ли, Олег, — начала я, — у наспроблемы. И мы решили обратиться к тебе за советом.
Он сделал над собой усилие, оторвал взгляд от Ленки иобратил его на меня. Как видно, сравнение было не в мою пользу, потому что Олегтяжко вздохнул, но все же заставил себя перейти к делу.
— Я навел справки, — хрипло заговорил он, —дело в том, что о случае в загородном доме Горлового широкие массы неоповещены. То есть ни в прессу, ни на телевидение ничего не просочилось. Охранахозяина там тихонечко все прибрала, мы им не мешали. Вашего мужа не было средиубитых, это я знаю точно. Надежду Ведерникову увезли к Горловому, что с ней —понятия не имею, но у себя дома она не появилась.
— Нам про нее совершенно неинтересно, — тихоньковставила я, и Ленка согласно кивнула.
— Далее, — Олег дождался, когда Ленка сноваподняла ресницы, — насчет случая в ангаре торгового дома «Британия». Тамнашли кучу трупов, свидетелей никаких. — Тут он повернулся ко мне и дажесоизволил слегка подмигнуть. — Разумеется, милиция занимается этим, но посколькув живых никого не осталось, то дело, надо полагать, закроют, посчитав егообычной бандитской разборкой. Об участии вашего мужа в этом инциденте никто незнает, так что у милиции нет к нему никаких претензий.
— Но он об этом может не знать… — снова вставила я, аЛенка опять-таки взмахнула ресницами.
— С нашей стороны тоже его никто не собираетсяискать, — продолжал Олег, — потому что это такая мелкая…
— Дрянь, — подсказала я.
— …что он никому не нужен, — закончил Олег. —Однако он, со своей стороны, опасается всех и вся, поэтому думаю, что онпустился в бега либо забился в какую-нибудь щель…
— Как таракан, — снова подсказала я. Олег опятьделикатно промолчал.
— Что же мне делать? — прошептала Ленка.
— Да, вот именно, что делать с матерью Никиты? —вспомнила я. — Она настроена очень агрессивно.
— Пошлю кого-нибудь провести с ней беседу, чтобы немутила воду, — вздохнул Олег.
— Полегче там, все-таки мать за сына переживает, —неожиданно для себя сказала я.
Олег молча развел руками. Я посчитала нашу беседу оконченнойи допила кофе. Внезапно Олегу позвонили на мобильник, он послушал, изменился влице, потом извинился и вышел, очевидно, чтобы мы не слушали разговор.
— Ну, ты довольна? — спросила я и тотчас сообразила,что вопрос мой прозвучал весьма двусмысленно, во всяком случае, Ленка понялаего так.
— Сонька! — Голос ее звучал виновато. — Нуей-богу, я не нарочно! Понятия не имею, с чего это он на меня стал пялиться!
— Угу, — согласилась я, глядя в сторону.
— Сонь, ты думаешь, он мне нужен?
— Конечно, нужен, раз мы сами к нему обратились! —рассердилась я.
— Но я не об этом…
— Ладно, брось, не бери в голову, — отмахнуласья, — сейчас не до того…
И тут же подумала, что это я такая рациональная, что могурассчитать, когда можно заниматься личными делами, а когда нельзя, а сердцу-товедь не прикажешь… Значит ли это, что у меня нет сердца?.. И вообще, имела ли яна Олега какие-нибудь виды? То есть он, конечно, встретился на моей дорогеочень и очень вовремя, защитил от убийцы там, в лесочке, дал возможностьподслушать все, что происходило в доме Горлового, без него я не сумела быспасти Ленку. Судя по всему, Олег — парень неплохой, ведь возиться с нами вовсене входило в его обязанности.
Я закурила сигарету и прислушалась к себе. Обидно или необидно мне, что он втюрился в Ленку с первого взгляда? Обидно, конечно, толькововсе не из-за ревности. Даже сейчас, когда Ленка после болезни, сравнение сней не в мою пользу. Уж больно у меня жалкий вид.
Мне внезапно захотелось просто до боли, до зубовногоскрежета холить и лелеять свое тело, не спеша бродить по магазинам, подбираяодежду по своему вкусу, плавать в бассейне, посещать сауну и салон красоты,никуда не торопиться и ни о чем не думать. Разумеется, у Ленки ничего этого небыло, она не может себе позволить болтаться без дела, она много работает, новсе-таки следит за собой. А во что превратилась я за эти годы? Кошмар какой-то…Конечно, я не виновата, что так случилось с мамой, но пора уже возвращаться кнормальной жизни, давно пора…
— Сонька, Сонька! — теребила меня Ленка. — Тыснова витаешь где-то в облаках и совершенно меня не слушаешь!
— А что такого важного ты хочешь мне сказать? —огрызнулась я. Ленкин оранжевый шарфик, так подходивший к дорогому пальто, и шорохее ресниц порядочно надоели мне за сегодняшнюю встречу.
Подруга снова взмахнула ресницами, на глазах ее блеснулислезы. Мне стало стыдно — ей и так досталось за последнее время, а тут я хамлю,причем ни с того ни с сего.
Окончательно выяснить отношения нам помешал Олег. Онвернулся очень озабоченный и сказал, что ему срочно нужно уходить.
Он предложил нас подвезти. Мы высадили Ленку у издательства,Олег проводил ее грустным взглядом и снова стал нормальным человеком. Пока мыехали к моему дому, он молчал, потом поинтересовался, как мои дела.
— Нормально, — ответила я рассеянно, посколькурешила, что спрашивает он чисто из вежливости.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — настойчивоспрашивал он. — Тебя никто не преследует, не беспокоит звонками?
Меня преследовали, за мной следили… Но если я расскажу обэтом Олегу, то придется полностью ввести его в курс дела насчет бабушкиногостранного завещания. Снова в голове зазвучал ее голос: «Никому ничего про нихне рассказывай… Сама проживешь…» Ладно, пока помолчим, а там посмотрим.
— Спасибо тебе за заботу, — ответила я, — и кЛене ты очень внимателен был, просто глаз с нее не спускал…
