Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
бы одну. Однако Ланг побледнел, сжал в тонкую линию губы и на секунду прикрыл глаза. Жест показался странным, но прямо сейчас Рене плевала на все загадки взбалмошной личности. Схватив полотенце, она повернулась к замершему наставнику, и пришлось хорошенько задрать голову, чтобы поймать взгляд неожиданно усталых карих глаз. Те упрямо смотрели на неё, кажется, целую вечность, прежде чем доктор Ланг медленно выдохнул.
Мой мозг заработал, и я подумал, что могу сделать.
Гром!
И я знал, что от тебя нет помощи, НЕТ ПОМОЩИ.
Гром!
–Non, – кротко повторила Рене уже в который раз за сегодня, а потом брызнула в лицо ошарашенного мужчины водой с кончиков пальцев.
Хирург инстинктивно дёрнулся, но тут же замер. По высокой скуле скользнула одна из капель, а быстрый, едва ли не нервный взгляд метнулся в сторону дверей в бокс, прежде чем снова вернулся к Рене. И тогда Ланг, кажется, понял. Осознал со всей ошеломительной ясностью – она никуда не уйдёт. Останется здесь и будет бороться за свою операцию до конца. За эту, за следующую, за ещё сотню других. И в этот же миг что-то вокруг изменилось. Разбилось или наоборот собралось в какой-то образ, – никто из присутствующих не понял – но мир будто оттаял. Рене глубоко вдохнула полный свежести воздух и едва заметно улыбнулась. Кажется, заработали дополнительные вытяжки.
– Ты знаешь, что у Джеркис ожирение второй степени, и есть риск осложнений на сердце? – внезапно тихо спросил Ланг. Его глаза внимательно изучали безмятежно стоявшую напротив Рене.
–Oui, – невозмутимо откликнулась она, промакивая руки.
– И крупные конкременты в желчном с возможной эмпиемой36.
–Oui. – Точным броском Рене отправила в мусорное ведро комок влажной салфетки и сделала шаг назад, держа руки перед собой на уровне груди.
– Ты была у неё, – наконец-то озвучил очевидное Ланг, а потом потер ладонями впалые глаза и немного беспомощно опустил руки по бокам своего длинного белёсо-чёрного тела. Знакомо темнела татуировка, но Рене не отводила взгляда от его напряжённого лица и лишь укоризненно поджала губы. Конечно была! Как же иначе?
–Oui!
– А ещё специально бесишь меня своим французским?
– Рене! Пора, – донёсся окрик доктора Фюрста.
Глава отделения хирургии скривился, а затем вымученно закатил глаза и беззлобно шепнул:
–Verdammter Verräter!37
Что же, вот и всё. Заговор раскрыт, и главный Брут обнаружен. Однако вместо того, чтобы разразиться очередным потоком угроз, Энтони Ланг сделал несколько шагов в сторону, встал за спиной озадаченной Рене, а затем протянул правую руку и совершенно неожиданно, абсолютно непредсказуемо, невероятно деликатно подхватил выбившуюся из-под хирургической шапочки тонкую прядку светлых волос. Он подцепил её указательным пальцем, а потом, едва коснувшись кожи лба, спрятал за стандартной мутной зеленью ткани. Отступив, Ланг из-под полуприкрытых век следил, как осенняя краснота заливает мочки ушей доктора Роше.
–Oui, – шепнула она, повернулась к Лангу и лопатками толкнула дверь в операционную.
А там ловко нырнула в подставленный сестрой халат и в раскрытые для неё перчатки. Но прежде, чем на ней завязали маску, Рене повернулась в сторону помывочной. В сумрачной комнате Ланг уже успел избавиться от своего джемпера и теперь натягивал хирургическую рубаху. Видимо, опять решил сэкономить драгоценное время. Зацепившись взглядом за темневшую на бледном плоском животе полоску волос, что убегала от впалого пупка вниз, под пояс, конечно же, чёрных джинсов, Рене на секунду зажмурилась, а потом уверенно посмотрела в повернувшееся к ней лицо.
Она не знала почувствовал ли Ланг взгляд, а может, причина была в чём-то совершенно ином, однако наставник замер. И тогда что-то словно толкнуло Рене. Нахально, но совершенно по-девчоночьи улыбнувшись, она показала ему язык и прошептала вместе с надрывавшимся Брайаном Джонсоном:
–И тебя… Поразил гром!38
Доктор Ланг вошёл в операционную, когда Рене уже устанавливала троакары39. Проигнорировав предложенный халат, он обогнул собравшихся вокруг пациента людей, под гневное сопение операционной сестры легко перепрыгнул змеившиеся по полу толстые кабели от аппаратуры и, наконец, замер. Спиной Рене чувствовала его присутствие и даже сквозь визгливых «AC/DC» слышала ровное и спокойное дыхание, с которым он наблюдал за происходящим на экране монитора. Сегодня никаких полостных операций. Только интуитивная работа через слепые проколы. Так что, заняв место в партере, Ланг устроился поудобнее и затих.
На самом деле операция хоть и требовала фантастической точности, была примитивна. Простая настолько, что зажимать выпускное отверстие в троакаре, пока хирург менял инструмент, Рене торжественно допустили уже в первый же день практики в университете. Ещё через месяц она проводила манипуляцию сама, а потом очутилась в отделении Чарльза Хэмилтона, где окончательно влюбилась в хирургию. Работать с профессором было легко и комфортно. Он никогда не давил, но всегда был где-то поблизости, готовый прийти на помощь. Удобно. Стандартно. Точно так, как предписывали все до одного правила. Однако сегодня эмоции отличались настолько, что Рене на секунду остановилась.
Это началось сразу, как только Ланг замер у белой стены, и ощущалось так странно, будто все чувства стали внезапно в два раза ярче. Острее. Полнее. Рене чувствовала чужой взгляд, точно тот был чем-то физическим, и повела плечами, привыкая где-то внутри к деликатной пульсации чужого присутствия. Так странно… Она не знала, смотрел ли Ланг, подобно другим, записи с операций, но прямо сейчас, кажется, мог предсказать каждый её следующий жест. То, как пальцы поудобнее перехватят громоздкие инструменты, как чуть склонится вперёд голова и на мгновение замрёт дыхание. Рене чувствовала это затылком, спиной и, похоже, даже душой. Он не командовал, не толкал в спину ненужными сейчас наставлениями, как иногда мог позволить себе профессор. Ланг молчал и не отрывал взгляда от постоянно менявшейся на экране картинки. Однако его руки будто поддерживали её собственные, глаза видели глазами Рене, и даже ощущения они делили напополам.
Инструменты в руках Рене двигались легко и уверенно: рассечь, прижечь и перехватить, рассечь, прижечь и перехватить. Рене не мешали ни вынужденная ограниченность четырёх узких проколов, ни искажённое изображение с видеокамеры, ни прочие обычные мелочи, что часто ставят подножки даже на таких простых операциях. Не было задето ни одного лишнего миллиметра, пока она аккуратно и почти механически отсекала отёкший орган. А потом… Потом она заметила что-то неправильное. Руки на мгновение замерли, чтобы в следующий момент повернуть камеру. По спине едва заметно пробежали мурашки, словно кто-то в немом вопросе коснулся лопаток, и Рене чуть отступила в сторону.
– Там, – негромко сказала она одному-единственному человеку в этой операционной, проигнорировав
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
