подобие подлинного экстрима. Это им не со смертью в догоняшки играть — раз-два и мимо проскочили, нервы пощекотали. А вот пешочком рядом с ней пройти, на карачках проползти, в глаза долго-долго посмотреть — тогда посмотрим — ху ис ху. Вы их там сильно не опекайте, пускай сами.
— За что вы их так невзлюбили?
— Отнюдь. Будет интересно посмотреть на результат. Хотя определенный элемент классовой ненависти с моей стороны имеет место. Поскольку все — вот этими ручками и вот этим черепком. Вы, Павел Сергеевич, насколько я в курсе, тоже из нашего рабоче-крестьянского сословия. Нам ключи от квартиры, где денежки лежат, только во сне снились. Так?
— Это горы, может всякое случиться.
— Может, но не должно. Все рассчитано до мелочей.
— Все рассчитать невозможно.
— Естественно, элемент риска присутствует. За это мы вам и платим.
— Но я вас предупреждаю…
— Внимательно слушаю.
— Если что, я лично вас достану.
— К чему такие крайности? Все будет о’кей. Выпьем — и баиньки. Вертолет прилетит в восемь ноль-ноль. Ваше здоровье!
Они выпили.
— И берегите девочку, — серьезно сказал Незнакомец. — Я навел справки — она действительно «супер». Исключительная редкость в наше дурацкое время.
Вертолет летел в густых облаках. Изредка в их разрывах внизу были видны горы, тайга, тонкая извилистая лента реки, и снова все скрывала вязкая, серая вата облаков.
Пассажиры сидели наготове — в шлемах, с досками в руках. Виктор то и дело поглядывал в блистер. Наташа ободряюще улыбнулась тревожно смотревшему на нее Саше.
Второй пилот выглянул из кабины, поманил рукой тренера.
— Ваша высота в облаках. Будем возвращаться?
— Других вариантов нет? Может, покрутимся, подождем?
— Покружить можно, только вряд ли…
В это время вертолет снова вырвался в просвет. Совсем рядом проплывала заснеженная остроконечная вершина горы. Первый пилот показал пальцем вниз.
— Наша? — обрадованно спросил тренер.
— Вряд ли. Трудно ориентироваться. Спустимся ниже, дадим круг. Ждите сигнала.
Тренер вернулся к ребятам.
— Что там? — спросил Виктор.
— Облачность. Возможно, придется возвращаться.
— Прекрасный снежник, — Виктор снова прильнул к блистеру. — Может, на него? Стопроцентный экстрим.
Вертолет снова вошел в облачность.
— Экстрим будет, когда окажемся в незнакомой местности без ориентиров и продуктов.
Виктор достал из кармана навороченный мобильник.
— Позвоним предку, засекут сигнал, к вечеру будем на базе. Все так просто, что даже неинтересно.
В это время замигала красная лампочка, раздался сигнал внимания. Все прильнули к блистерам. Вертолет завис рядом с вершиной, остро прорезавшейся из облаков, и медленно опускался на какое-то подобие площадки. Второй пилот быстро прошел через салон и открыл дверь. Показал рукой — давайте быстрее!
Первым к выходу пошел тренер, на ходу опуская со лба защитные очки.
— Она?
Пилот показал большой палец.
Тренер исчез в снежной круговерти, поднятой винтами вертолета.
Следом шагнула Наташа. Пилот высунулся в дверь, чтобы посмотреть, как она спрыгнет. Ничего не разглядел, показал Виктору пальцем ей вслед, а затем показал кулак: мол, берегите девушку, а то…
Виктор улыбнулся, хлопнул его по плечу и спрыгнул вниз. Сразу вслед за ним спрыгнул Саша.
Вертолет стал медленно набирать высоту, шарахнулся под углом от соседней вершины, вошел в облака и скоро его удаляющийся рокот погас окончательно. Наступила первобытная всепоглощающая тишина.
В кабинете заместителя директора одного из крупных городских банков раздался мелодичный зуммер мобильника. Человек, сидящий за столом, торопливо открыл его. Это был отец Виктора — Леонид Борисович Кучинский.
— Слушаю, — сказал он и надолго замолчал, слушая невидимого собеседника.
Затем заговорил резким неприятным голосом:
— Я тебе не за идеи плачу, а за их исполнение. Три дня о них не должно быть ни слуху ни духу. Если он узнает, где они, он просто пошлет туда спасателей. А мне надо, чтобы он полетел туда сам. Напридумывай там всяких ужасов, катастроф, землетрясений, оползней — что там еще может случиться? — не мне тебя учить. Но в среду его не должно быть в городе. В противном случае — сам понимаешь. Действуй. Ночью позвонишь ему домой… Позвонишь, я сказал! Выдай пока только часть информации — проверим реакцию. Все! Все, я сказал! Мне тебя заранее жалко, если что-нибудь будет не так.
Он отключил мобильник, и некоторое время сидел задумавшись. На большой цветной фотографии, стоявшей на столе, они с сыном весело смеялись чему-то.
В кабинет заглянула секретарша.
— Леонид Борисович, к шефу.
Кучинский закусил губу, щелкнул пальцами и, прихватив со стола папку и сделав озабоченное лицо, пошел к выходу. Пересек приемную и вошел в кабинет шефа — Сашиного отца Владимира Григорьевича Сожникова.
— Не могу до ребят дозвониться. У тебя что-нибудь есть?
— Только что тренер звонил: вылетели на снежник. Все в порядке. К вечеру будут на базе.
— Не понимаю я их сегодняшних увлечений. Сам когда-то с ума сходил — бокс, футбол, машина. А их к черту на рога все тянет. Ирина по ночам не спит — все ей что-то кажется.
— Элементарно, Владимир Григорьевич. Век информации и скоростей. Им кажется, что они все знают и все могут. А в глубине души наверняка понимают, что знают и могут всего ничего. Хотя бы по сравнению с нами. Вот и проверяют себя.
— Умный ты, Леонид, — задумчиво сказал Сожников. — Умный и спокойный. Это хорошо. Договор подготовил? Давай.
Кучинский протянул ему папку.
Поздний вечерний звонок оторвал Незнакомца от ноутбука, по которому он изучал последние биржевые котировки. Он внимательно выслушал какое-то сообщение, отключил мобильник и некоторое время сидел неподвижно, задумчиво глядя пред собой и барабаня пальцами по столу. Наконец решился, набрал номер.
— Владимир Григорьевич, извините за поздний звонок. Вас беспокоят с базы… Нет-нет, ничего страшного. Нам сейчас сообщили, что группа не вышла на точку встречи, откуда они должны были начать сплав…
— Вряд ли что-то серьезное. С утра объявим поиск. Горы есть горы.
— Конечно. Я им советовал отложить, поскольку с утра облачность, не стали даже слушать.
— Конечно, примем все меры.
— Если бы что-то серьезное, они бы вышли на связь. Хотя тут есть мертвые зоны, где связь бесполезна.
— Обязательно. Как только что, я вам звоню. В любое время? Понял.
— Кучинскому я уже позвонил.
— Да. Да. Я понимаю. До свиданья, Владимир Григорьевич.
Группа расположилась у небольшого костерка, разведенного у корней огромной, в несколько обхватов лиственницы.
Наташа полулежала, прислонясь к стволу. Ее нога была туго обмотана Сашиной спортивной майкой. Она пристально смотрела на огонь и иногда хмурилась от боли. Саша, у которого был до крови расцарапан лоб, ворошил веткой угли и изредка подбрасывал в костер очередную порцию сушняка. Виктор лежал на своей доске,
