Я мог бы поклясться, что сидевший в кресле оскалился в усмешке…
Мы вдруг поняли, что это не кошмарный сон. Видение было столь же реальным, как ночь и луна, которую мы увидели, выйдя из гулкой галереи во двор Плейг-Корта, обогнув в темном дворе мертвое дерево.
— Эту самую чертовщину, — пробормотал Холлидей и ткнул пальцем, — или что-то подобное я видел, придя сюда один той ночью…
Мимо камина в доме мелькнула громоздкая тень, кто-то выглянул и приветствовал пас, загородив фигуру с бледным лицом.
— Хорошо, — произнес голос Г.М. — Понимаете, после того, что вы сегодня утром сказали, я подумал — действительно, так все и было. Поэтому приготовил манекен с маской Джеймса. Этим самым манекеном мы воспользуемся в ходе эксперимента. Входите, входите, — раздраженно добавил он, — тут сплошной сквозняк.
Слоновья туша Г.М. в пальто с меховым воротом и в старомодной шляпе только подчеркивала зловещее, причудливое безобразие комнаты. Жаркий — слишком жаркий — огонь с ревом пылал в черной топке. Перед камином стоял столик с пятью кухонными стульями, из которых лишь у одного была целая спинка. На одном стуле, отклонившись от стола, сидел манекен в натуральную величину, грубо изготовленный из холстины, набитой песком. Его даже нарядили в старый пиджак и брюки, лихо заломленная набекрень шляпа удерживала раскрашенную маску на месте лица. Жуткий эффект усиливали белые матерчатые перчатки, привязанные к рукавам так, что казалось — ладони куклы молитвенно сложены…
— Хорош, правда? — с восторженным самодовольством спросил Г.М., придерживая пальцем страницы какой-то книжки и перенося стул на другую сторону стола. — В детстве я всегда был лучшим в Лондоне участником представления Пятого ноября.[10]Аккуратнее сделать времени не было. Чертова штука к тому же чертовски тяжелая. Точно как взрослый мужчина.
— Братец Джеймс… — Холлидей вытер рукой лоб и попробовал усмехнуться. — А вы, я бы сказал, реалист. И что собираетесь с ним делать?
— Убить, — ответил Г.М. — Вон кинжал па столе.
Я оторвал взгляд от таращившего глаза манекена, сидевшего у огня сложив руки, в пучеглазых очках, с кроличьей усмешкой под усами. На столе в медном подсвечнике горела единственная свеча, точно так же, как прошлой ночью. Лежали несколько листов бумаги, авторучка. И потемневший в огне от острия до рукоятки кинжал Луиса Плейга.
— Брось, Генри, — прохрипел майор Фезертон, кашлянув. Выглядел он непривычно — в простом котелке и твидовом пальто, не столь импозантно, больше смахивал па ворчливого пожилого астматика с лицом в синеватых прожилках и густых красных пятнах. И вновь закашлялся. — Я имею в виду, чертовски глупое ребячество. Манекены и прочая белиберда… Слушай, я согласен на любую разумную вещь…
— Пятна па полу можно не обходить, — предупредил Г.М., наблюдая за ним. — И на стенах тоже. Они высохли.
Мы все посмотрели туда, куда он указывал, и тут же оглянулись на скалившийся манекен. На залитых красными отблесками стенах играло, отбрасывая тени, бушующее пламя.
— Заприте кто-нибудь дверь на щеколду и на шпингалет, — велел Г.М.
— Господи помилуй, это еще зачем? — изумился Холлидей.
— Заприте кто-нибудь дверь, — с сонной настойчивостью повторил Г.М. — Давай, Кен. И проверь как следует. О, вы не заметили, что дверь починили? Да. Нынче днем один мой парень. Неаккуратно, однако сойдет. Действуй.
Погнутая в ту ночь щеколда оказалась неподатливой. Плотно захлопнув дверь, я с немалым усилием загнал ее на место. Перекрывающий ее железный шпингалет двигался вертикально. Я опустил его и ударами кулака крепко вбил в гнездо.
— Ну а теперь, — заключил Г.М., похожий на участвовавшее в истории привидение, — теперь… мы заперты на ночь.
По тем или иным причинам все слегка передернулись. Г.М. стоял у камина в сбитой на затылок шляпе. В стеклах его очков сверкали отблески огня, но на крупном лице не дрожал ни один мускул. Углы губ были кисло опущены, глазки поочередно оглядывали нас.
— Итак, давайте рассядемся по местам. Билл Фезертон, я хочу, чтобы ты сел слева от камина. Подвинь стул вперед и чуть дальше от топки, вот так. Черт побери, забудь о своих штанах, делай, что я тебе говорю! Ты садись рядом, Кен, футах в четырех от Билла… так. Дальше за столом сидит манекен, только мы повернем симпатичного компаньона лицом к огню. С другой стороны стола вы, мистер Холлидей, а я замкну небольшой полукруг. — Он потащил свой стул дальше, установил па другом углу камина, откуда ему всех нас было видно. — М-м-м. Ну, посмотрим. Все точно так же, как позапрошлой ночью, за исключением…
Покопавшись в кармане, он вытащил ярко раскрашенную коробочку и бросил в огонь ее содержимое.
— Эй! — взревел майор Фезертон. — Ты что?
Сначала полетели искры, пламя слегка позеленело, потом вылетели плотные клубы дыма с тошнотворным запахом благовоний и медленно закружились над полом. Казалось, запах проникает прямо в поры.
— Я обязательно должен был это сделать, — прозаически объяснил Г.М. — Дело не в моем художественном вкусе, а в замысле убийцы.
Он, сопя, уселся, прищурился на нас.
Стояло молчание. Я через правое плечо взглянул на ухмылявшееся в огонь чучело в легкомысленно сбитой па ухо черной шляпе и неожиданно с ужасом подумал — а вдруг оно оживет?… За ним сидел Холлидей, уже успокоившийся и настроенный иронически. Между ним и манекеном на столе горела свеча, мигая от поднимавшихся волн фимиама. Нелепый вид чучела производил почти устрашающее впечатление.
— Итак, все мы заперты тут в тепле и уюте, — начал Г.М., и голос его отразился от каменных стен, — и я вам сейчас расскажу, что случилось позапрошлой ночью.
Холлидей чиркнул спичкой, поднес ее к сигарете, потом запрокинул голову, но прикуривать не стал.
— Представьте, — сонно продолжал Г.М., — будто все сидят на прежних местах. Теперь вспомним, кто где находился. Поговорим сначала о Дартворте, которого изображает чучело, поскольку… — он вытащил из кармана часы и положил их на стол, — у нас есть еще время до прибытия тех, кого я поджидаю. Я вам уже рассказывал о действиях Дартворта, вчера снова напомнил майору и Кену, нынче утром изложил Холлидею и мисс Латимер. Я говорил о сообщнике и о замысле. Начнем с того, что Дартворт убил кошку, после чего я сел и задумался…
— Не хочу перебивать, — вставил Холлидей, — но кого вы поджидаете?
— Полицию, — ответил Г.М.
После паузы он вытащил из кармана трубку и продолжал:
— Итак, мы установили, что Дартворт убил ту самую кошку кинжалом Луиса Плейга, заколол, проткнул острием горло. Очень хорошо. Затем собрал брызнувшую во все стороны кровь, сам немного испачкался, что осталось бы незамеченным в темноте под пальто и перчатками, если бы он с кем-то встретился. Затем он поспешно кликнул Фезертона и юного Латимера, чтобы те сразу же его заперли. Вопрос вот в чем: как он поступил с кинжалом, а? У него были лишь две возможности: унести нож с собой или отдать сообщнику. Рассмотрим сначала второй вариант, друзья мои. Если он отдал кинжал сообщнику, значит, сообщник — либо юный Латимер, либо Билл Фезертон.
