Дуремару каково? Подручным был у Хана в те памятные годы, когда в расход без суда и следствия безвинных людей отправляли. Бумаги-то Дуремар составлял под диктовку Хана. Как же? Тому учёт нужен был, порядок. Без списочков таких не поверят. Без них и наград не видать. А село вырезанным оказалось до последних баб и стариков!..
Каримов хотя и крепко задумался, когда задание от Хана получал, но скрипнул зубами, выполнил. Уголовнику Топоркову Хан бы так и так жить не дал. А теперь и радостная весть пришла – инсульт разбил Хана! Дочь в полынью залетела, любимица его, этого не пережить, хоть и двужильный…
IV
Есть высшая справедливость в мире! Трагедия Хана бальзамом пролилась на истерзанное ненавистью сердце Каримова. Теперь он начнёт другую жизнь, поднимет когда-то склонённую голову потомок чингизидов! Не страшен ему будет никакой секретарь райкома. Новый придёт, уже не быть ему таким властелином и хозяином, не падёт ему в ноги Каримов!
От этих мыслей подполковник вскочил с дивана, наполнил стакан, приготовил закусить и, выпив, окончательно решил остаться ночевать в кабинете. Время позднее, да и Галию видеть не хотелось. Ему следовало серьёзнее обмозговать ситуацию и разработать свои мероприятия, не дожидаясь прихода нового. Как верх держать в районе – вот что будоражило его сознание. Капканов и ловушек придумать новому лидеру большого ума не требовалось, своих людей у Каримова в районе немало, есть на кого опереться, они исполнят без размышлений любое его указание. Мешал прокурор, но к Боброву он давно подыскивал тропинки, подходы, морячок женой увлечён сердечно, кораблик втихаря строит, одним словом, есть слабость. Бобров серьёзной помехой стать не должен, так прикидывал подполковник. А кто ещё может перейти ему дорогу? Марат?.. Сын Хана?.. Но тот ещё молод, да и далеко, его в город затянуло, за славой бросился. Тоже в секретарях, только на вторых ролях. Ему скакать да скакать вверх. А захочет здесь место отца занять, вряд ли у него что выгорит! Обкомовские, хотя и знали многое про Хана, но вынуждены были терпеть. Нужен им был такой кулачище, чтобы их команды беспрекословно двигать в массы. Но Хан сгинул, а сынку они не доверят такое дело. Подпалил карьеру папаша своим прошлым. Не станут рисковать. Себе дороже. Найдут незамазанного. С чистой репутацией ретивого. Горлопанить будет, в грудь кулаком бить, будить в электорате энтузиазм и призывать к светлому будущему. А чуть случись, ему, Каримову, будет кланяться, советы да помощь просить. Старая песня, известная ему, прожжённому в таких делах…
Каримов плеснул в стакан ещё, доел остатки консервов и опять задумался.
От Хана осталось немало неисполненных поручений. Хотя тот – полуживой труп, видимость покорности соблюдать пока надо. Праздновать победу не грех, но допускать неосмотрительность и беспечность с ещё живым врагом опасно. Когда упадёт из ладони горсть земли на крышку его гроба, тогда он по-настоящему расслабится…
Каримов просчитал, проанализировал последние поручения первого секретаря… С Топорковым всё ясно. Тут, можно твёрдо говорить, никакая экспертиза не придерётся: руки на себя наложил – и всё. Осталось отца его отыскать, многого бы можно из него вытянуть на будущее. Могло бы и пригодиться для общения с сыном Хана, а вдруг тот интриги затевать начнёт против него… Кроме того, пришла телефонограмма от самого Лудонина: начальник уголовного розыска заинтересовался полоумным, говорят, сам Игорушкин дал указание его разыскать. Выходит, за дело взялись в прокуратуре области. Каримов напряг своего заместителя Квашнина, чтобы расспросил нового следователя прокуратуры Ковшова, но тот укатил в Ленинград в срочную командировку, о которой Боброву мало что известно. Каримов начал отчаиваться, но тут верные люди из города сообщили, что появились неизвестные, тоже занятые поисками пропавшего старика, и ищут они его среди уголовников, обратились за помощью аж к Большому Ивану. Дело приняло совсем необычный оборот, когда в описаниях любопытствующих Каримов узнал патологоанатома районной больницы Дынина, недавнего студента, теперь стажирующегося в бюро судебных экспертиз у Югорова. Клубок развязывался самым несуразным образом. Каримов, обходя Квашнина, поручил своим людишкам присмотреть за врачом. Как раз завтра, после утренней планёрки, он ожидал сведений от них о «подвигах» патологоанатома. Зачем тому понадобился отец Топоркова? Не пострашился среди жулья рыскать! И кто второй, который его сопровождал? Не люди ли это Лудонина? Ситуация выходила из-под контроля. Неужели Лудонин его в чём-то заподозрил?.. Перед новым назначением такое совсем ни к чему.
Эта мысль обожгла Каримова, уже засыпающего. Он дёрнулся. Вылетел весь сон из головы. Рука сама собой потянулась к бутылке.
V
Утро началось с неприятностей, с болезненной рези в области живота. Ночные злоупотребления спиртным сказались. Пришлось пересиливать, ломать себя, чтобы подняться, привести в надлежащий вид, попробовать сделать несколько упражнений, которым научил Брякин. «Не заметил, как увлёкся», – ругал себя за вчерашнее Каримов. Боль постепенно унялась.
Подчинённые на планёрку не торопились. Ни шатко ни валко собирался служивый народ. Кто в службе волынку гонит, кто признания ищет, враз видать. Первым в дверях Квашнин, зам по оперативной части, усаживаясь рядом, тут же доложил обстановку; замыкали пожарные, бэхээсэсники и вневедомственная охрана, шушукались про недавнюю трагедию на пароме, мусолили дочку Хансултанова, его самого: жив, не жив? Каримов вяло открыл совещание, так планёрка и прошла, на удивление тихо, без крика, взысканий и угроз, будто с минуты на минуту все ждали вестей из больницы. И опять он закрылся в кабинете. Робко постучался замполит, заторопился перечислить накопившиеся недостатки. Он прервал его – обсудить на партсобрании. Тот уже поднялся уходить, но у дверей будто вспомнил, замер.
– Что ещё?
– Новый следователь кобенится. Дежурных наших гонял на днях.
– Ковшов?
– Молодой да ранний.
– За что?
– Нерасторопны, то да сё…
– Разгильдяи! Я им ещё добавлю, – лениво поморщился Каримов.
Замполита как ветром сдуло.
С Ковшовым, думал Каримов, надо бы разобраться особо. Тот последним виделся с уголовником Топорковым. Получил повреждения, но смолчал и затаился. Что знает, неизвестно… Сейчас ведёт следствие по уголовному делу, но держится замкнуто. Каримов пробовал пытать Квашнина, которого следователь гоняет с различными поручениями, но тот божится, что из Ковшова лишнего слова не вытянуть. Потом пошла информация, что следователь стал водить дружбу с патологоанатомом. Однако ничего предосудительного в этом не усматривалось: сыщик и эксперт должны быть вместе, трупов зимой хватало, выезды на места их обнаружения участились.
Обычно, когда появлялись свободные минуты, Каримов обходил кабинеты в отделе. Не предупреждая, шёл один, и его визитов страшились. Не то, чтобы у подчинённых постоянный бедлам в комнатах, он столов
