движения заметно унимали противную, давящую пульсацию.
— Сейчас все продет и твоя головная боль исчезнет, я так живу уже пять лет.
— Эй! Я вообще-то все слышу, сами виноваты! Как так вообще, ехать с ребенком в дорогу и не взять никаких гостинцев, хоть бы пряник какой в бардачок закинули.
Мы оба повернулись в сторону надутого бурундучка, который стоял насупив губки и пытался испепелить нас взглядом.
— Не устала? Отдохнуть не хочется?
— Я полна сил, пойдемте, я ещё с Тимом и Крис не поздоровалась.
Эта мошка, не дожидаясь от нас ответа полетела к дому, а мы достали из багажника пакеты с продуктами и проследовали следом.
— Терпения тебе, Тим.
Оказавшись в доме, мы познакомились с прекрасным малышом. Эти крохотные щечки, ручки, маленькие губки от которых так вкусно пахнет молочком, стояла и просто задумалась о том, что сейчас, я бы тоже могла быть мамой…Смотря на сопящее маленькое чудо, по моей щеке скатилась одна небольшая слезинка… От этой мысли о нашем не родившимся малыше, по телу пробежала небольшая дрожь, а в сердце остро кольнуло от чувства вины, что не уберегла, не смогла сохранить, потеряла… Мне так хотелось сейчас взять эту кроху на ручки, но я не решалась, не смогу… Видимо уловив моё настроение, Герман подошел ко мне со спины и крепко прижал в свои объятия, поглаживая своей рукой мой плоский животик, нежно шепча мне на ушко…
— Уль, все хорошо, слышишь, не думай сейчас о плохом, у нас все впереди… Родишь мне такого?
— А ты хочешь?
Хриплю осипшим голосом от небольшого количества пролитых слез.
— Очень хочу. Хочу маленькую, вредную, но чертовски красивую копию моей любимой девочки…
Мы обняли друг друга и я уткнулась в его сильное и мужественное плечо.
— Малыш, тебе все никак не представилось возможности познакомиться с моим отцом, но благодаря рождению моего племянника, папа вырвался в Москву.
— Гер, мне страшно, а что если я ему не понравлюсь?
— Ты ему понравилась с первой вашей встречи.
Я даже не сразу поняла о чем он говорит. Какая ещё первая встреча? Непонимающе уставилась на него немигающим взором, но он в ответ лишь щелкнул указательным пальцем по моему носику.
— Что? Я не понимаю ничего. Это шутка?
— Сейчас все поймешь… Он уже должен быть здесь, с минуты на минуту.
Внезапный приступ шока накатывает мощной лавиной. Я ничего не понимаю. будто нахожусь в стадии анабиоза. Герман внимательно высматривает время на наручных часах, с загадочной улыбкой на устах, а я стою и ничего не соображаю.
— Здравствуйте дети, ну, где тут мой младший внук, знакомьте скорее с дедом.
Я не верила собственным глазам, практически в пару шагов, напротив меня стоял Алекс, человек, который все пять лет находился со мной рядом в Лондоне… Мужчина, который вытянул меня из пучины топкого, вязкого болота и вернул к нормальной жизни…
18 глава. Кошмар из прошлого
От лица Германа.
На что готов пойти до одержимости влюбленный человек? Как мне кажется, на многое. Думал ли я когда нибудь что в моё темное сердце, ярким лучиком света проберется наглая девчонка и осветит теплыми лучами меня изнутри? Нет! Дерзкая, самовлюбленная и надменная мажорка, пленила мою душу, разум и мысли, та, без которой я перестаю дышать, самому даже смешно. На протяжении всех потерянных с ней лет я вел страшную борьбу с самим собой. Разрывался между любящим сердцем и трезвым разумом. Буквально на собственных глазах я превращался в неуравновешенного маньяка, дошло до того, что в мою голову пришел идеальный план, как на протяжении всего этого времени быть с ней рядом. Меня ужасно заклинило на Соболевской, её облик стоял у меня перед глазами день изо дня, а хрупкая частичка ее ранимой души, навсегда запечаталось в моем сердце. Как говорил Альбер Камю? «Раны от любви, в отличии ран от пуль, никого не убивают, но и не заживают никогда.»
Как же это больно… Больно любить человека, я будто жил все эти годы с мучительными судорогами в сердце. Мне было плевать на все происходящее вокруг, перед глазами была она, а в ушах звенел наш последний разговор, каждое слово которого я помню наизусть. Я помню как она слезно просила приехать, забрать ее из ЗАГСа, помню как она плакала в трубку, моля о спасении, а я даже и не догадывался что предстоит ей ещё пройти. Каждую ночь я видел её во сне, просыпаясь в холодном поту, я слышал лишь одно…
«Ненавижу тебя, Громов! Ты похоронил меня заживо…»
После нашего расставания она заменила мне все, воспоминания о ней, стали моей пищей. Я намеренно уничтожал себя, знал что надо забыть, выбросить из одурманенной головы, но не мог, сколько я зависал с разными девками пытаясь забыть Соболевскую, как придурок искал похожих на неё по внешности, но все не то, только она подарила мне безграничный океан чувств, счастья и любви. Океан, который поглотил меня на самое дно океана. Но я знал как выбраться на берег. Знал!
Воспоминание.
6 лет назад.
— Да сын, вот это ты мне поставил задачку со звездочкой…
— Ты сам говорил, что уже устал сидеть без дела.
Мой отец был уже три года как на пенсии. Всю свою сознательную жизнь он отдал работе в органах, двадцать лет он посвятил именно руководящей должности, поэтому и ушел на пенсию по выслуге лет, а потом и вовсе перебрался в другую страну. Что как никогда кстати было мне только на руку. В нашей семье это своего рода династия, дед, отец, я. С самого детства я грезил о работе в органах в отличии от брата. Всегда обещал ему что буду его защищать, но так и не смог выполнить свое обещание. Не усмотрел.
— Поэтому ты решил меня трудоустроить?
— Я не могу оставить её совсем одну там, в чужой стране. Не могу… Я и так себя скотиной чувствую что так жестоко с ней поступил.
Конечно я прекрасно все знал о её отъезде в Лондон, я нарыл всю нужную мне информацию без труда, когда ты мент, залезть в любую базу не составит труда. Зотову предложили место игрока в футбольном клубе Бирмингем Сити U21, и он принял это предложение, соответсвенно и Ульяна согласилась с ним уехать.
— Сын это конечно очень похвально что ты так переживаешь за девушку, и я надеюсь она того стоит, но…
Медлит, всматриваясь в моё суровое лицо.
— Знаешь о чем я жалею? Что
