Таир пропускает меня внутрь первой и закрывает за собой дверь. Дважды щелкает замок. Меня бросает в жар. Реально ощущаю, как спина мокнет. Не раздеваясь и не снимая обувь, прислоняюсь к стене.
— Это твоя квартира? — спрашиваю зачем-то.
— Моя.
— Для себя или для дела?
— Это важно? — делая шаг в сторону, становится напротив.
Смотрит в глаза. Разбирает на части, пытаясь понять, что лежит в основе этого вопроса. А я и сама не до конца понимаю. Мне ведь должно быть все равно.
— Просто интересно, почему я раньше тут не бывала.
— Наверное, потому что до Европы я не планировал тебя трахать.
— Исчерпывающий ответ, — стараюсь, чтобы голос звучал так же ровно, как у него.
— Думаю, да.
— А знаешь… — где-то в комнате раздражающе тикают часы. И выдох мой слышится бесяче громким. — Зря я приехала. Не подумала, — улыбаюсь. Мать вашу, сколько сил это отнимает! — Прости. Я пойду.
Делаю шаг в сторону, смыкаю пальцы на ключе, но провернуть его не удается. Тарский толкает меня к двери. Припечатывает своим телом к массивному деревянному полотну и застывает.
— Стой. Не двигайся, — грубоватую команду завершает хриплый выдох.
Жесткая щетина царапает щеку. Губы касаются шеи, после чего сильные руки стягивают с моих плеч пальто. Пару секунд спустя отшвыривают его куда-то в сторону, задирают свитер и находят пояс моих джинсов.
Натуральным образом задыхаюсь. В глазах на мгновение темнеет. Хватая ртом воздух, позволяю ему… Разрешаю себя раздевать прямо у проклятой двери. Все происходит в суматохе, очень быстро. Резко скрипит молния, и вот Таир уже сдергивает с меня штаны вместе с колготками и трусами.
Зажмуриваюсь, когда разворачивает к себе лицом.
— Открой глаза, — не просит. Как обычно, требует. — Катя?
Как только я их распахиваю, подхватывает меня на руки и несет вглубь квартиры. Да, это не вежливый визит… Все, что мне удается увидеть — потолок. Все, что почувствовать — колючее покрывало. Морщусь, когда Тарский, стягивая скатанные на лодыжках вещи, бесцеремонно протаскивает меня по нему. Спину и ягодицы жжет, будто от укусов муравьев.
— Ладно, ладно… — бормочу самой себе и широко раскрываю согнутые в коленях ноги.
Все правильно. Ничего личного.
— Твою мать…
Когда Таир нависает надо мной, замечаю, что на нем тоже больше нет одежды. Смотрит в глаза. Вжимает в жутко кусачий плед, от которого мне уже хочется чесаться. Он что, связал его из чьих-то волос?
— Катя, — ведет ладонью по щеке.
Слишком нежно прикасается. Слишком…
— Не надо так… — вцепляюсь пальцами в крепкое запястье, но Таир не дает отстранить.
— Как?
Мои глаза наполняются слезами. В груди зреет что-то непонятное. Тот самый вулкан… Вот-вот извержение произойдет. Ненавижу это.
Не понимаю, почему он еще не во мне. Чувствую ведь, насколько желает. Его тяжелый и горячий член трется между моих ног.
Пора начинать. И заканчивать.
— Мне нравится, когда ты причиняешь боль, — лгу ему. А лгу ли… — Будь грубым. Жестко хочу.
Слеза выкатывается и быстро стекает по виску в волосы.
— Нет, не хочешь. Сейчас не хочешь.
Я вздергиваю подбородок и перевожу взгляд на потолок, чтобы какое-то время не видеть его лицо. Громко выдыхаю. Гордей сжимает мой подбородок и мягко возвращает в предыдущее положение.
И снова эта пытка — глаза в глаза.
Затем трогает ладонями грудь. Едва не вою, настолько чувствительной она, оказывается, стала. Удовольствие прошивает тело, даже ступни дергаются. Низ живота наполняется ноющей тяжестью. Между ног снова мокро и горячо становится. И я уже дышу, как большая мохнатая собака в адски жаркий день.
— Твоя грудь… — замечает вдруг Тарский, а я замираю. — Забыл, какая она красивая.
Облегчение быстро трансформируется в злость.
— Я здесь не для того, чтобы ты меня разглядывал, — сердито выпаливаю.
Не прекращая ласкать ладонями, прижимается лицом к моему лицу. До боли давит лбом в переносицу. Думает, меня это сломает? Да хоть череп мне раскрои.
Только и я забываю. Забываю, что Таир чрезвычайно хорошо меня знает. И как пробить броню, осведомлен лучше, чем я сама.
— Дурилка ты… Красивая… — и целует, срывая стоны и дрожащие выдохи.
Не собиралась сама его трогать. Верила, что выдержу все на механике, но не могу. В меня проникает его вкус, его тепло, его запах… И я жадно хватаю все, что можно. Сама лезу к нему руками. Оглаживаю мускулистые плечи, тяну ближе к себе, вынуждая вжаться всем весом. Черт с ним, с изуверским покрывалом… Тарский толкается в мой рот языком — охотно облизываю и посасываю, пока его слюны в моем рту не становится больше, чем моей собственной.
Он ведь сходу меня пьянит. Так, что голова кружится и в ушах возникает звон. Кровь по венам бешеными потоками несется, раскаляя и утяжеляя тело.
Когда Таир приподнимается, чтобы толкнуть мои колени выше и придвинуть член к промежности, лихорадочно ищу его глаза. Он уже смотрит мне в лицо. Смотрит и давит во влагалище разбухшей головкой.
— Ты моя.
Сильным и плавным ударом загоняет в меня член. Я дергаюсь. Из губ срывается крик безмерного удовольствия. Спрятав на мощной груди лицо, руками и ногами в него вцепляюсь. По-своему пытаюсь обездвижить, потому что сейчас не переживу взрыва чувств. Украдкой слезы роняю. Тарский, конечно же, понимает, поэтому не спешит двигаться. Постепенно начинает, чутко улавливая, когда я к этому оказываюсь готовой.
И я обо всем забываю. Отдаюсь, как раньше. Всем своим существом — душой и телом. Чем жестче он двигается, тем сильнее мое удовольствие. Оно накаляет мое тело, заставляет меня дрожать и извиваться. Громко и бесстыдно стонать, что-то требовать. Не могу я молчать. Голова превращается в кипящий котелок. По венам, словно по проводам, несется электричество. Искрит и трещит. В самых чувствительных местах вызывает короткие замыкания.
Я деру ногтями его шею и плечи. Кусаю и всасываю плотную солоноватую кожу.
— Пожалуйста… Пожалуйста… Таи-и-и-и-р-р…
Тот самый вулкан…. Все мои чувства… Они вырываются и, вступая в химическую реакцию между собой, вызывают в моем теле атомный взрыв. Размазывает так, что я не чувствую, когда темп Тарского меняется, становясь отрывистым и частым. Прихожу в себя, когда он кусает меня за ухо и так громко в него стонет, что я не меньше, чем на минуту, глохну.
Раньше я больше всего любила эти финальные ноты и последующее ленивое восстановление. Счастливый стук сердца. Сытые поцелуи. Нежные объятия. Сейчас же… пытаюсь сразу же выбраться из-под Гордея.
