Мехмет год назад гостил у дяди в Стамбуле, и дядя предложил ему оставить грязное ремесло простого копателя и влиться в ряды кладоискателей. В общем-то, это означало то же самое — копать землю, с той лишь разницей, что весь хабар, который они выкапывали, принадлежал им самим.
Надо сказать, что везло им несказанно. Дядя сначала просматривал исторические книжки, потом долго бродил по историческим местам, и уже потом приводил Мехмета и тыкал пальцем в землю: копай здесь.
Так же дядя начал слыть в народе едва ли не святым: он безошибочно определял, где именно нужно искать воду. Он сотрудничал и с археологами, но меньше — учёные платили не так много, как хотел дядя.
Однако чем большего успеха дядя добивался, тем хуже он выглядел. Мало того, что глаза его сделались разноцветными, так он начал быстро худеть, осунулся, потерял сон и аппетит, и, в конце концов, умер. Оставив племяннику в наследство барсука — забавный металлический амулет, остающийся холодным в самую жаркую погоду.
В барсуке-то и заключалась дядина удача в поисках сокровищ. Стоило сжать амулет в ладони, как земля становилась прозрачной, как вода в горном ручье, и можно было видеть, что лежит в её недрах.
Мехмет не верил глазам. Мехмет падал на колени и читал благодарственные молитвы, хотя про себя точно знал — Аллах здесь ни при чём, всё дело в амулете. Это джинн, или ифрит, или ещё какой-то демон из «Тысячи и одной ночи», потому что такому грешнику, как Мехмет, Аллах точно помогать не будет.
Как ни старался Мехмет узнать, из какого материала сделан амулет, так у него ничего и не получилось. Барсук был твёрже алмаза, и едва заметно дрожал в ладони, когда Йылмаз смотрел сквозь землю, и не нагревался даже в огне, только это Мехмет про свой талисман и понял.
Он несколько раз пробовал пользоваться барсуком на раскопках. Результат был неизменным: археологи никогда не слушали Мехмета, хотя он говорил им, где надо копать, и заставляли колупать совершенно пустую породу, или же скучные остатки стен, где ни то, что клада, но и черепка, подходящего для продажи, не находилось.
Мехмет хотел пойти учиться, а потом при помощи барсука копать там, где нужно, и прославить своё имя в веках, но учиться оказалось трудно, что на археолога, что на геолога. Копать колодцы тоже особой радости не доставляло.
За последние полгода он перепробовал кучу профессий, но всюду нужна была квалификация. Не будешь же писать в своём резюме «могу копать». Люди засмеют.
— А клады? Мог ведь на кладах заработать, — с улыбкой спросил Егор.
— Моя несколько могильник вскрывать, находить бронзовый украшения, золото, оружие. Некоторые неаккуратно копать, кусок отламывать. Хорошо жить! Но завистник не спать. Чуть не убили! Делиться, говорят! Как делиться, моя сама ищет, сама копает, вах! Но моя не грустит! Моя найдёт богатый клад, половина отдаст благотворительность, половина жить будет!
— А на Понпеи-то зачем прилетел?! — заругался Брайдер. — И без тебя от туристов тесно. Из Турции в том числе.
Майор подмигнул жене.
— Моя «Нэшнл джеографик» читать, узнать, никто сокровища понапе не находить. Моя находить!
— Не находить твоя. Наша находить, а твоя в полицию ходить, каталажка сидеть. Якши?
Мехмет надулся. Смешно было на почти взрослом лице наблюдать детскую обиду. Но Брайдер был прав — без лицензии на раскопки и поиски сокровищ Йылмаза ожидал срок в местной тюрьме, которая буквально плакала по постояльцам, ведь правонарушений на Понпеи почти не совершалось.
— Том, отойдём на пару слов? — предложил Егор.
— Стой на месте и бойся, — предупредил Брайдер Мехмета, и компаньоны отошли пошептаться.
— Надо Мезальянца вызывать. Он этого Йылмаза с лета по всему свету ищет, — предложил Егор.
— Поддерживаю, — подняла руку Барбара. — Но пускай сначала отработает. Потому что врёт как сивый мерин.
— Ты сама догадалась, или подсказал кто-то? — спросил Майор ехидно. — Связываемся с базой сейчас, пусть Мезальянц на своего красавца в деле полюбуется. Этот пацан за день сделал больше, чем я за шесть лет. Ох, и влетит ему.
Змей опять настроил рацию.
— База, база, я Брайдер, приём.
— Я база, слышу тебя, Брайдер, приём.
— Мезальянц, пеленгуй меня, мы нашли. Приём.
— Поздравляю. Через полчаса прибуду, посмотрим, что у вас там. Приём.
— Мезальянц, позвони в участок и передай, что в моей концессии ещё один парень организовался. Задним числом пускай зарегистрируют. Он нам очень помог. И давай сюда пулей, ты не поверишь, что мы нашли. Приём.
— Понял, передам. Отбой.
— Отбой.
Они вернулись к Йылмазу.
— Вот что, Мехмет Йылмаз, — сказал Майор. — Мы берём тебя в нашу концессию с испытательным сроком. Ты ищешь, а мы копаем. В случае успеха — десять процентов от находки твои.
— А почему так ма… — хотел спросить Мехмет, но Барбара показала на пальцах международный жест, означающий неволю.
Турецкоподданный согласился. Десятая часть от ста миллионов — это десять миллионов, нечего мелочиться.
— Моя — с вашей!
Майор тут же повеселел и предложил начать спуск в подземелье, дыру в которое только что проделал Йылмаз.
— Что там, кстати?
Турецкоподданный сказал, что много читал про Понпеи. Писатель Лавкрафт утверждал, что здесь поклонялись Дагону и Ктулху. Майор предложил рентгеновской установке не срать в мозги, а сосредоточиться на земляных работах.
Мехмет сказал, что внизу подземная галерея, и ведёт она куда-то под джунгли.
— Моя сходить, посмотреть?
— Не ходить, сюрприза иначе не будет. Спускаемся все вместе.
Центр воронки провалился в подземелье. Подземный ход был сложен из тех же базальтовых призматических блоков, что и Нан-Мадол, правда, более плотно подогнанных друг к другу.
— Отставить, — вдруг сказал Майор. — Всем, кроме меня, отойти.
— Зачем? — спросил у Барбары Мехмет-Кемаль.
— Воздух, который в подземелье стоял несколько сотен лет, может быть смертельно опасен, — объяснила образованная леди. — Надо подождать.
— Долго?
— А сейчас Том спустит в шахту газоанализатор, и посмотрим.
— Эй, — вдруг послышалось снизу. — Эй, кто-нибудь? Вы меня слышите?
Кладоискатели переглянулись.
— Это что? — испуганно прошептал Мехмет. — Это привидение?
— Нет, это Дагон. Ему нужна жертва, иначе он не отдаст сокровища, — недоумённо пошутил Егор.
— Эй, не взрывайте больше, здесь я!
Барбара задумчиво посмотрела на Егора.
— Если бы тебя здесь не было, я бы подумала, что это ты кричишь.
