вместе сделали это. И тогда всё вернётся на свои места.
— Нужно уходить, — процедил Кортлеус. — Они идут с того склона. Кто-то летит. Дитя, торопись.
— Я хочу, чтобы ты убрался отсюда, — злобно сказала герцогиня. — Эта земля — моя. И я буду защищать её, чего бы мне это ни стоило.
— Животная ярость и инстинкты в твоих глазах, — отвечал Абалтун. — Это больше не ты. Не та миловидная девица, на чьих хрупких плечах лежала судьба герцогства. Теперь ты настоящее чудовище. Как я, как они. Как все мы.
— Уходи за горы вместе со своей магией, — приказала она. — Иди на север, туда, где не живут мертвецы. Иначе я уничтожу тебя. И твой очередной «Цветник». Этот сад занят, отшельник. Как и мой разум. Занят мною, одной мною, настоящей, живой.
Он недовольно покрутил головой. Волк за его спиной взглянул на него по-человечески, словно что-то ментально сказал ему. Но тот не повёл бровью. Вампиры обернулись упырями, двое схватили вещи с убитой кобылы, двое взяли за руки Нарнетт, пятый прикрывал их, летя последним. В воздухе, пока они не долетели до крон деревьев, Нара взглянула вниз. Абалтун стоял в окружении подскочивших упырей. Вражды между ними не было.
Глава 4. Битва под тысячекратным эхом
— Ты знала её совсем немного, — Мэльдан поставил чашку на стол, ложкой ещё раз помешал сахар. — Откуда такая привязанность, что целую неделю тоска?
— Не знаю, Мэль, — Нарнетт продолжала рассматривать себя в карманное зеркальце. — Возможно, это на подсознательном уровне заложено. Я почувствовала близкую кровь, хотя человеческой крови в ней не было. И боялась потерять её.
— А остаться там самой и оставить своего сына, возможно, одного? Этого ты не боялась?
Она подняла на него свои окружённые кровавыми ниточками изумруды.
— Твоим глазам всё хуже и хуже, — продолжал неродной брат. — Хотя по приезду неделю назад они вообще ужасно выглядели.
— Я не приехала. Меня донесли. Бессильную. Слабую. Глупую. Каждый мой поход на север заканчивается гибелью кого-то важного для меня.
— Прекрати, — он насыпал табака в трубку, поджёг, закурил. — Если отбросить мелочи и некоторую спонтанность в принятии решений, то ты всё делаешь правильно. И в целом осталась только одна, конечно, сложнейшая задача.
— Он за них, — Нарнетт взглянула на окно, где в десятках итт к северу находились опасные земли. — Отшельник использовал меня, пытался склонить на свою сторону. Предполагаю, хотел, чтобы наше герцогство кормило его стаю.
— Если их обнаружил и заразил проказой — хотя я до сих пор не могу поверить, что физически мёртвых вампиров можно заразить болезнью живых — Валдис Унгартт, то каким боком здесь злобный отшельник? — спросил юный барон.
— Я связала ниточки. Прости, что не сказала. Обдумывала, проверяла последние пару дней. Вызывала к себе Тиланну. Абалтун поселился, со слов знахарей, в Малом лесу ровно год и четыре месяца назад. В мае. Валдис остановился у нас как раз в этом месяце. Он призвал его. Боюсь, у них был какой-то союз.
— Паранойя, дорогая, — Мэль продолжал дыметь трубкой. — Это существа из двух разных миров, один древнее нашего королевства, второму сорок, если не ошибаюсь, один год.
— Но все наши беды начались с него!
— Только не ваше родовое проклятье, — парировал Мэльдан, слегка откашлявшись.
— Если бы не он, то я бы перенесла проклятье гораздо легче! И не нужна была бы жертва!
Мэльдан пустил струю дыма в окно. За окном подливало, тучки сгоняли редкие облака с насиженных мест.
— А у жертвы ты спросила, — протянул барон. — Хочет ли она быть… Ненужной?
— Прекрати, я не это имела в виду.
— Нет, Нара. Я рудимент при дворе, — выпалил Мэльдан. — Все эти мерзкие слухи и козни нужно прекращать. Эта жертва будет необходимой. Единственное, чего я не понимаю, почему ты хочешь провести ритуал после решения горного вопроса.
— Так безопаснее. Я боюсь, что они могут сорвать его. Да и мои способности могут сыграть свою роль.
— Кроме гипноза, у тебя нет способностей, — заметил Мэль. — Сила проявляется не всегда, да и всё равно ты драться не умеешь даже на руках.
Она взяла его за свободную руку, крепко-накрепко сжала. Глаза слезились.
— Трансформация ещё идёт. И процесс всегда можно обратить вспять, — сказала Нарнетт. — Мы можем подождать, поискать другой выход.
— А если тебе понравится новый облик? — он пустил струю дыма в потолок. — А если, как тебе объяснили, у тебя пропадут всякие чувства к семье, особенно к сыну? Нет, моя дорогая. Нужно прекращать это. Обрезать все концы. Это моё решение. Решение мужчины. Ты обязана его уважать.
— Я твоя правительница. И имею право приказывать.
— Нельзя приказывать чувствам, — ответил Мэльдан. — Даже своим, дорогая.
Говорили долго. Вспоминали былые годы, годы умиротворения и теплоты дома. Когда в королевстве не было войны, в горах было спокойствие, а у каминов собирались целые компании из высшей знати также, как простолюдины собираются в тавернах. Иногда при дворе создавалась своя уютная атмосфера. Кто-то пел песни, кто-то читал стихи. Отец Нарнетт иногда поигрывал на мандолине, а мать владела флейтой, хотя играла редко. Муж Нарнетт любил с ней танцевать под оживлённые хлопки в ладоши, и, хотя Эрлиста никто никогда не учил этому, танцевал он весьма сносно. И даже терпел выкрутасы Мэльдана, когда он «выводил в круг» саму герцогиню.
Смеялись, вспоминая былые годы. Годы благополучия. Когда проблемой для Нарнетт являлся выбор платья для ежемесячного бала, а для Мэльдана — выбор арбалета для охоты или скакуна для турнира. Выбор. Сейчас выбор принимали вдвоём. И их выбор связывался силой, что неподвластна ни богам, ни времени.
Смех прервал стук в дверь. Вошёл Жарнор Горэссир по прозвищу Старый Лис. Поклонился герцогине, пожал руку Мэльдану, похлопал его по плечу и начал говорить:
— Рад видеть, мои дорогие.
Они поочерёдно кивнули.
— Всё же хороший ты юноша, под стать отцу, — продолжал гость. — Жаль, у меня нет таких вассалов. Тебе повезло с ним, Нарнетт, береги его.
— Мы ещё даже ничего не начали, — отвечала она. — Не хорони нас раньше времени. Всех нас. Садись.
— Я даю тебе ровно шестьдесят рыцарей, милая Нарнетт. У каждого от одного до трёх боевых слуг, — сказал он, достав и закурив свою собственную трубку. — Пехоту не дам, прости. У нас очень слабое качество защитного снаряжения, они будут немногим полезнее крестьян.
— Неудивительно, — вздохнул барон. — Наше герцогство только с разбойниками и воюет, а в дальние походы ходят другие герцогства…
— Также дам тебе десять грифоньих наездников и… Свой собственный клинок.
Нарнетт не скрывала удивления.
— Когда я встретил их в первый раз,
