потолком. Все ясно — я в каземате.
Мне хотелось как следует осмотреться, но едва голова повернулась вбок, затекшие мышцы шеи прострелили такой невыносимой болью, что из глаз хлынули слезы.
Где-то сбоку зазвенели цепи и следом раздалось знакомое брюзжание.
— Ах, вы ироды! Шелупонь проклятущая! Всех казню! Всех повешу! Всех на кол! Подвесили, как будто я окорок какой! И за что? За самое дорогое! Самое ценное! Самое любимое! — голос Шныря был непривычно сиплым, но от того не менее решительным.
— И что же у тебя самое дорогое? — с любопытством уточнила я, силясь повернуться в его сторону.
— То, что ты постоянно грозишься мне оторвать! — проворчал чертяка и снова принялся греметь цепью.
— А-а-а, ты про хвост что ли, — догадливо протянула я.
— Знамо дело, про него родимого, — поддакнул фамильяр и заголосил по новой. — Заковали в кандалы сиротинушку! Злодеи бессердечные!
— Прекрати орать. Думать мешаешь, — оборвала я паникера.
— Я вишу вверх хвостом! Спасать меня надо! О чем тут можно еще думать?! — ворчливо взвизгнул тот.
Кое-как развернувшись в его сторону, окинула чертяку порицающим взглядом и попыталась высвободить руки из кандалов. Конечно, заведомо зная, что это бесполезно. Просто мне необходимо было чем-то себя занять.
— Ничего не выходит, — грустно констатировала я и на меня вдруг обрушилось чувство безысходности. — Боюсь, что нам отсюда не выбраться. О, боги, как я могла быть такой тупоголовой? Такой слепой? Рэд ведь предупреждал, что здесь нельзя никому доверять…
— Не хотелось бы прерывать этот чудесный монолог самоуничижения, — заметил чертяка. — Тем более, что я согласен с характеристиками. Но, может быть, ты все-таки объяснишь по какому поводу этот плач? Никто ведь не мог предвидеть, что Камилла нас предаст. Даже твой влюбленный следопыт ей доверял.
— О, так ты не понял? — изумленно вскинулась я. — Нас упекла сюда вовсе не леди Бувье, а Арабелла Трени!
— Да ладно! — еще больше вытаращил глаза Шнырь, хотя от болезненного висения под потолком они и так были навыкате. — Я даже и разглядеть не успел, кто там в темноте стоял.
— Да, я узнала ее голос, — сообщила фамильяру и напомнила. — Сам подумай, ведь только с ее слов мы знали, что Камилла Бувье мечтает со мной расправиться. Больше ни одного мало-мальски стоящего доказательства ее вины мы так и не нашли. И строили свои догадки опираясь лишь на чужие слова. Вспомни, ведь Трени первая подошла к нам тогда в переулке. Все это время нами очень умело манипулировали. Пока мы следили за Камиллой, настоящие преступники спокойно плели свои сети. Боюсь, что нас заставили гоняться за собственным хвостом.
— А мы повелись как последние дураки, — сокрушенно подытожил чертяка.
— Это все от недостатка опыта, — посетовала я. — Мы не аристократы, нам чужд этот мир. А столичная знать с пеленок варится в котле лжи, интриг и предательства. Их так просто не возьмешь.
— Ага. Получается не верь ближнему своему, а то неровен час окажешься подвешенным за хвост, — угрюмо констатировал чертяка.
Разговор утих сам собой, каждый обдумывал свое незавидное положение, в котором оказался. Спустя несколько минут ментальных метаний, ко мне наконец пришло осознание, что сколько бы я здесь не убивалась, посыпая голову пеплом, это нам не поможет и от скорой расправы не спасет. А в том какую именно участь нам уготовили можно было даже не сомневаться.
— Так, ладно. Отставить себя жалеть, — бодро скомандовала себе и фамильяру. — Нужно выбираться.
— О, и как ты это себе представляешь? — скептически прищурился фамильяр. — Может разумнее подождать пока нас спасут?
— Может и разумнее, — соглашаясь кивнула в ответ. — Вот только никто нас не спасет.
— О, думаешь твой жених воспользуется возможностью тебя сбагрить? — не упустил возможности поддеть чертяка.
— Очень смешно, — проворчала я. — Дело вовсе не в этом. После того как мы выкрали Рэда из каземата, нужно быть полным идиотом, чтобы допустить подобное второй раз. Думаю, что на нашу камеру навешано столько разной защиты, что даже мухе сюда не пробраться.
— Тогда как ты рассчитываешь отсюда выйти? — с сомнением вопросил фамильяр.
— При таком раскладе у нас есть всего лишь один шанс, чтобы выбраться отсюда, — уверенно ответила я. — Мы сможем выйти только когда кто-нибудь сюда войдет. Поэтому освободиться от кандалов необходимо заранее.
— Почему ты думаешь, что сюда обязательно явятся? — резонно поинтересовался чертяка.
— А как же произнести тронную речь и сплясать на костях врагов? — невесело усмехнулась в ответ. — Мало кто откажет себе в таком удовольствии. Тем более, что у местных обитателей пафос из всех щелей вместе с дерьмом лезет.
— Ну, допустим, — милостиво согласился фамильяр и хмуро тыкнул лапками в цепи. — Только как ты собираешься избавиться от этих побрякушек? Мы же не фокусники и без магии все равно ничего не умеем.
— Действительно не фокусники, с этим спорить сложно. — согласилась я и загадочно улыбнулась. — Но все же не списывай нас со счетов раньше времени. Есть у меня одна мысль…
Я критически оглядела сначала чертяку, потом себя прикидывая шансы на спасение. Шнырь висел рогами вниз, стянутый железными кандалами у самого основания хвоста и раскачивался туда-сюда, как спелая груша на ветке. Того и гляди сорвется и рухнет вниз.
Раньше подобным образом подвешивали узников в пыточных камерах. От продолжительного висения вниз головой все жидкости в организме устремлялись к мозгу и человек, испытывая сильные головные боли, умирал долгой мучительной смертью. Возможно, что на подобный исход надеялись и наши преступники, раз заковали чертяку так же. Но толи мозгов у моего фамильяра нет, толи от постоянного шатания по клозетам жидкости оказалось недостаточно, только данный метод не возымел на него ровным счетом никакого воздействия. Кроме того, что чертяка ругался громче и крепче обычного.
В любом случае, его спасение показалось мне более перспективным чем собственное, поэтому я скомандовала.
— Попробуй раскачаться посильнее, чтобы достать до меня.
Шнырь тут же принялся дергаться изо всех сил, приводя свою цепь в маятниковое движение. Дотянувшись до стены рядом с которой висел, он оттолкнулся посильнее и устремился мне навстречу. Максимально натянув собственную цепь, я как могла приблизилась к нему, но он так и не долетел. Добрых полчаса ушло у нас на то, чтобы раскачать чертяку до нужной амплитуды, когда ему наконец удалось зацепиться лапками за край моего платья.
— Что теперь? — уточнил он, надежно закрепившись на юбке и повиснув на натянутой цепи вдоль стены.
— Распускай мою косу и выдергивай волосы, — скрепя сердце ответила ему. — Только смотри не слишком усердствуй и ничего не урони.
Следующие пять минут я мужественно терпела, пока чертяка самозабвенно драл мои заботливо отращенные локоны.
— Ай! Ой!
