Население этого крупного, по местным меркам, поселка, возможно даже – райцентра, в отличие от предыдущего, слинять при нашем приближении не успело. Хотя и явно выражало такое намерение. Однако корабль по мелкому проливу пройти не мог и остался в заливе, а мы преодолели путь до озерного поселения пешком, в энергичном марш-броске, застав жителей врасплох. Так что деться им было некуда. Они поначалу сильно испугались и попытались забаррикадироваться в домах, но тоже не успели, так как большинство мужчин как раз работали в поле. Казалось бы – можно спокойно грабить, и мои наемники, привыкшие к царившему в те времена принципу «горе побежденным», это и порывались сделать, однако я категорически запретил. Взять тут и так особо нечего, а настраивать против себя местное население не нужно. Возможно, придется сюда когда-нибудь вернуться.
Поэтому, кое-как объяснившись жестами, приступили к торговле. Хотя местные старейшины поначалу не сильно-то и желали меняться, но побоялись перечить слишком хорошо вооруженным гостям. А то гости вроде добрые, но хрен их знает… Так что и без оставшегося на борту «Царицы» купца удалось наменять кучу продуктов и, главное, семян за пару безделушек. И, кроме того, здесь мы впервые встретили золото. Оно обнаружилось на жене самого главного старейшины. По крайней мере – наиболее важно выглядевшего. На шее у пожилой уродливой тетки висел небольшой самородок, граммов на сто – сто пятьдесят, нанизанный на толстую нить. Явно привезенный издалека, так что пытать старейшину, прикрикивая: «Показывай дорогу к золотым приискам, гад!», как, наверное, сделали бы настоящие конкистадоры, не имело ни малейшего смысла. Да я лучше старика знал, что никаких месторождений в округе нет!
Рассудив, что мужу тетки больше сгодится стальной нож, чем непонятный камешек на шее у жены, предложил обмен. Тетка, правда, чего-то заартачилась, но старейшина, осмотрев инструмент, сразу же встал на мою точку зрения. Дав глупой, не понимающей хозяйственной выгоды бабе подзатыльник, сорвал с ее шеи самородок и протянул мне. Так мы и стали обладателями первого куска искомого металла…
Глава 27
Полностью следовать всем причудливым изгибам выгнутого на запад атлантического побережья мы не стали, иначе, пожалуй, за один сезон бы не управились. Поэтому срезали путь не раз, тем более что моя карта состояла из заранее намеченных удобных бухточек, обычно рядом с источником пресной воды, расположенных на расстоянии примерно половины дня пути друг от друга. Координаты предполагаемых стоянок я «перенес» с высокой точностью, а все, что между ними, – примерно. Однако, если замечали по пути следования что-либо интересное, например – близкое к берегу поселение, то приставали и во внеплановых точках.
Потихоньку стали, что называется, прирастать богатством. Индейцы охотно меняли немногочисленные изделия из золота и серебра, обычно в виде необработанных слитков, нанизанных на нить и собранных в бусы, на наши товары: куски тканей, украшения из цветных кусочков стекла, ну и, конечно, стальные инструменты. Последние мы обменивали на золото по весу один к одному. А за серебро, соответственно, в десять раз меньше, в соответствии с текущим среднеевропейским курсом. У местных индейцев же никакого обменного курса не существовало в принципе, так как они вообще не использовали драгоценные металлы в качестве денег, а воспринимали их исключительно как украшения. Причем далеко не самые ценные. Данный факт поначалу приводил моих орлов в состояние полного изумления – они никак не могли поверить, что блестящие кусочки благородного металла не вызывают у аборигенов ни малейшего возбуждения, столь естественного для любого европейца.
Собираемые ценности проходили строгий учет. Все добытое «непосильным трудом» тщательно взвешивалось и отправлялось на хранение в заранее заготовленные дубовые сундучки с железной окантовкой и мощными замками, изготовленными в мюнхенской кузне по моим эскизам лично кузнецом Давидом. Более никто не знал об их внутреннем устройстве. А насчет воровства среди бойцов во время собственно «изъятий» я не сильно переживал. Люди у меня тут не случайные, а мотивированные, поэтому не будут набивать себе карманы за счет общего дела, тем более что долю на «зарплаты» я выделил немаленькую, нищим никто из похода не вернется. Хотя… Золотишко имеет такую паскудную особенность портить всех, кто его касается. Так что присматривать все же необходимо.
В любом случае, много в карманах не утащишь, а по сравнению с требуемой нам суммой мелкое воровство можно вообще не принимать в расчет. Еще в Мюнхене я не раз обсуждал это дело со своим главным финансовым советником, и мы пришли к выводу, что нам потребуется для осуществления задуманных планов не менее ста тысяч марок. А чтобы быть полностью уверенными в себе и не экономить каждый геллер – сто пятьдесят тысяч. На такую добычу мы тут и рассчитывали. Пока не соберем – не уплывем обратно, так как меньшая сумма нас не устраивает. А сто пятьдесят тысяч, между прочим, в пересчете на вес – это ни много ни мало, а тридцать семь тонн серебра! Такое количество наша шхуна и потянет-то с трудом! Правда, большую часть сокровищ мы предполагали взять в золоте, а это сильно экономило вес. Еще тут изредка встречались изумруды, но их брали неохотно, так как возможности для реализации этого камня в Европе мизерные.
На фоне таких грандиозных планов первые пару недель «собирательства» особого оптимизма пока не внушали. Удалось наменять всего-то полсотни килограммов желтого металла и вдвое больше серебра. Что уже полностью покрывало все расходы на снаряжение экспедиции, включая покупку корабля, однако по сравнению с конечной целью смотрелось бледновато. Такими темпами мы нужной суммы и за несколько лет не насобираем! Оставалось надеяться, что севернее у местного населения искомых металлов припрятано побольше.
Тем временем индейцев араваков на побережье сменили племена карибов. Внешне они выглядели, на мой неискушенный взгляд, точно так же, а языковые различия нас не интересовали, однако поведение их стало заметно более агрессивным. Да, на них еще Колумб жаловался. Поэтому начались первые настоящие столкновения. Правда, причинить нам серьезный урон своими стрелами с костяными и каменными наконечниками и такими же копьями они не могли. По крайней мере, если не нападали внезапно. Но мы им такого не позволяли, соблюдая все возможные меры предосторожности. Однако пришлось изменить тактику – пока индейские мужчины героически обороняли поселение, женщины пытались улизнуть в лес. А нас это категорически не устраивало, так как именно на них была навешана наша главная добыча. Поэтому приходилось разделяться, заранее отправляя часть отряда в «засаду» с другой стороны. Но иногда им все равно удавалось сбежать.
Далеко не у каждого поселения разгорался бой, иногда удавалось договориться миром, однако количество добычи тут было слишком мало, а «ловительные» операции отнимали слишком много времени и, несмотря на все меры, уже привели к первым потерям с нашей стороны. На войне, случается, убивают, даже если с твоей стороны все мыслимые преимущества. Поэтому я решил сократить здесь количество стоянок, в попытке побыстрее достичь расположенных севернее более многообещающих остатков древних государств майя.
Первого такого городка достигли на территории будущего Гондураса. Видневшийся в устье небольшой реки, он издалека производил впечатление брошенного. Стоявшие на некотором возвышении каменные дома были почти полностью разрушены, одиноко торчали лишь бесформенные куски стен. Немногим лучше выглядел типичный майянский храм в виде ступенчатой пирамиды, построенный из блоков известняка и расположенный чуть поодаль. Лишь высадившись и совершив бросок до города, обнаружили с другой стороны поселения жилые глинобитные лачуги. Видимо, река обмелела или изменила свое русло, и люди последовали за ней, бросив старые постройки, оказавшиеся слишком далеко от воды. Однако храм оказался обитаем. Войдя под его полуразрушенные, расписанные еле различимыми уже фресками своды, наткнулись на группу священников в традиционном майянском одеянии, с трепетным ужасом взирающих на нас. Вначале я подумал, что они просто испугались вдруг ввалившуюся в помещение вооруженную толпу, однако те внезапно попадали ниц и стали молиться. Значит, рассказы про ожидание пришествия белокожего бога Кукулькана не были преувеличены позднейшими исследователями? Это приятно.
