унёс икону в недра церквушки и вернулся к Вэйсу.
– То-то угольки у матушки в печке сегодня стреляли: желанный гость на пороге! Какими судьбами?
– Отец Андрей, беда у меня…
И Уваров коротко рассказал про Лею.
– Она… не в себе?
– Можно и так сказать. Только не сумасшедшая. Похоже, из-за страха за тебя, сущность нехорошая к ней прицепилась и мучает твою зазнобу… Со страхом вообще что угодно может в человека вселиться. Веди её сюда. А будет удирать, хватай и неси на руках – не слушай! Не она это говорит…
Всё получилось, как и предрекал батюшка: Лея отчаянно вырывалась, умоляла отпустить её. Вэйс был непреклонен. Наконец, он поставил её рядом с отцом Андреем.
– Ой, какое солнышко! – умилился тот.
Она прижалась к его, Вэйса, груди, словно ища защиты…
– И вот так с тех пор, как я вернулся… – вздохнул Уваров.
– Душа её твоей душе предназначена, вот и льнёт – боится разлучиться! Даже бесам не одолеть: удивительно!
Потом взял её за руку.
– Пойдём-ка со мной, красавица! А ты на выходе стой, дверь держи, – наказал отец Андрей Вэйсу. – Никого не впускай, никого не выпускай, кроме меня.
Он подошёл к иконе Спасителя, сотворил крест и стал тихо молиться. Лея, стоявшая со стариком, отшатнулась от иконы, хотела бежать и не смогла. Ноги её подкосились, она упала на церковный пол там, где и стояла, и стала дёргаться и биться в судорогах. Отец Андрей продолжал читать как ни в чём не бывало, будто и не было этого припадка, этой извивающейся агонии. Наконец, она открыла рот, часто задышала, потом затихла. Отец Андрей сходил за водой, умыл и напоил её. Лея улыбалась ему своей лучезарной улыбкой.
– Ну, давай знакомиться, солнышко-Лея. Я – отец Андрей.
Она уже поднималась с пола, он ей помогал. Теперь уже батюшка с интересом смотрел на девушку.
– Сколько у тебя небесных заступников! А одна душа так и рвётся поговорить с тобой. Будешь говорить? Он сейчас здесь стоит…
– Буду… – тихо ответила Лея, ничему не удивляясь.
– Встань за мной спиной к спине. Возьми меня за руку. Будешь слышать мой голос, а говорить будет Он…
* * *
– Лея!
– Лёш, это ты?!
– Да, это я. Прости меня, что так внезапно ворвался в твою жизнь, а уйдя из неё, причинил так много боли… Я не мог иначе! Прав был Вэйс: это было моё предназначение – я только Там это узнал. Я умер, как уснул: я не мучился, Лея! И очень боялся, что ты совершишь непоправимое… Снова Вэйс был прав. Он, вообще, молодец, твой Уваров. Через меня вы должны были встретиться. Ты даже не представляешь, как всё завязано в нашем мире! И мы оба будем любить тебя, только он – здесь, а я – Там!
– Лёша! Я…
– И ты будешь любить нас обоих. Вернее, уже любишь. Я купаюсь в твоей любви, она как Солнце!.. За маму тебе отдельное спасибо, точнее, вам с Вэйсом…
Лея тихо заплакала.
– Только не плачь, слышишь?! Я же всегда рядом с тобой!!! А то мне стыдно: мне сейчас Там так хорошо, а тебе больно… Обещай, что не будешь плакать, когда думаешь обо мне.
– Обещаю.
– И ещё… Не испытывай чувства вины, когда тебя тянет к Уварову. Он – твоя половинка, не я! Его душа изначально предназначена твоей. До тебя он не знал, что такое любовь. Он и встретил тебя, чтобы понять это! Есть то, что мудрее нас, пойми это и прими. И будь счастлива! Скажи спасибо отцу, что назвал сына моим именем, мне очень приятно…
– Лёша!..
Лёгкий ветерок обдал Лею и исчез. Отец Андрей повернулся к ней лицом.
– Ну что, поговорили?
– Мне стало легче.
– А ему-то как легко стало!!! Ты даже не представляешь!..
– Спасибо!
– Но земным – земное. Где-то наш Алексей у входа топчется.
И батюшка пошёл ко входу. Уваров стоял у входа напряжённый, измученный. Турава уже бежала к нему, улыбаясь и протягивая руки. Чтобы заглянуть своими ясными лучистыми глазами в его, встала на цыпочки.
– Иди ко мне, моя пропажа! Моя половинка!..
Подошёл отец Андрей.
– Венчать мне вас придётся. В этой самой церкви. Извините: что видел, то и говорю. Может, вы и хотели в большом столичном храме…
– Нет! – ответила Лея за обоих. – Только здесь!
Батюшка проводил их до самой машины.
– А что за стройматериалы за церквушкой? – поинтересовался Вэйс.
– Это у нас источник из-под земли забил, вода в нём непростая. Вот, часовенку буду ставить и купальни. Так добрые люди кто чем помогают…
– Сколько уже собрали, отец Андрей?
– Да нисколько ещё. У народа туго с деньгами нынче.
– Могу шесть миллионов подкинуть. Вам наличкой подвезти или на счёт отправить?
* * *
Потапыч забрался на колени к Лее.
– Ну, ничего себе, – подвинул кота Вэйс, кладя голову тоже ей на колени. – Это моё место!
Лея наклонилась и поцеловала Алексея в губы.
– Представляю, как бы ты ревновал, будь у нас малыш… – засмеялась она.
– А у нас будет малыш? – оживился Вэйс.
– Нет, рано! – щёлкнула она его по носу. – Я ещё хочу потанцевать… Потом – сколько угодно! От тебя – хоть футбольную команду.
И она снова его поцеловала.
– Не… – мечтательно закатил глаза Уваров. – Мотоклуб!..
– Ты неисправим, – веселилась Турава.
Вдруг она перестала смеяться, стала серьёзной.
– Я так испугалась, когда тебя забрали бандиты!
– Ты должна всегда верить в своего мужика! Всегда!
– Даже если он исчезает неизвестно куда, и нет вестей? И у полиции опускаются руки?
– Даже тогда! – безапелляционно заявил Вэйс. – Верить, что он выкрутится, разберётся с обидчиками и вернётся к тебе, потому что он безумно тебя любит, и ему есть куда возвращаться. А без этого – никак! Мы, мужчины, дохнем без этой веры, что мы – самые-самые…
– Я запомню! – серьёзно и важно пообещала Лея и добавила. – Как же я благодарна Небу, что у меня есть ты! Это же надо: придумать смоделировать голос Лёши!.. Ты – уникум, Вэйс!
– Так… А ты откуда знаешь?! Ну, Игорь…
– Он следователю говорил, не мне. Не обижайся на него, – потом спросила. – А шесть миллионов откуда взял?
– Семь! Один – на свадьбу. Заработал!
– Когда был у бандитов?! – перехватило дыхание у Леи.
– Ага! Ну вот, ты опять не веришь в своего мужчину…
– Я в-верю, – заикась ответила Лея. – Но слегка в шоке…
Алексей приподнялся и сел рядом с Туравой.
– Ладно, кисе пора гулять! – сказал он, опуская кота и поднимая Лею на руки. – А
