образец настоящего мужчины. Сильный, добрый, смелый, красивый до безумия, но… в моем сердце совсем другой человек… Всхлипываю, ощущая, как по щекам текут горячие слезы. И Димка отпускает меня.
— Зачем? — шепчу дрожащим голосом.
— Люблю.
Одно единственное слово, которое мечтает услышать каждая девушка, сейчас делает меня самым несчастным человеком во вселенной. За что? Господи, за что? Я не хочу терять его!
— Ты ведь все помнил…
— Каждое твое движение, каждый вздох…
— Боже…, - прикрываю лицо ладонями, словно это поможет мне отгородиться от всего происходящего. — Прости меня, если бы я не начала тогда…
— Нет, — прерывает он. — Это давно во мне.
Стоит напротив меня, опустив голову. Такой потерянный… Как же хочется обнять его и убедить, что все будет хорошо. Но ведь не будет, и он понимает это.
— Без шансов?
— Прости…
Оживает, делая стремительный шаг ко мне. Хватает за плечи, заставляя посмотреть в эти горящие угольки глаз.
— Я не сдамся!
— Дим…
Неожиданно нежно касается губами моих губ, а затем отпускает. Так резко, что у меня еле получается удержать равновесие.
— Не сдамся, — последнее, что он говорит прежде, чем вылетает из кухни.
— Дима!
Но в ответ мне лишь слышится хлопок входной двери. Господи, ну за что мне все это?
Глава 39. Максим
Черт побери! И угораздило же меня попасть в пробку! Никифоров там, наверное, уже рвет и мечет! Спешно стучусь, приоткрывая дверь кабинета.
— Ну что же вы, проходите, Максим Алексеевич, я вас давно ожидаю, — с нотками недовольства в голосе произносит Анатолий Матвеевич, отрывая взгляд от письменного стола. Поправив очки на переносице, начинает прожигать меня пристальным взглядом.
— Добрый день, Анатолий Матвеевич, прошу прощение за опоздание, простоял в пробке. Так… вы хотели обсудить что-то по поводу организации учебного процесса?
Если уж и косить под дурачка, так по полной.
— Не совсем, Максим Алексеевич, я хотел обсудить ваши отношения с Ниной, — прямо заявляет он. Приподнимает кустистую бровь и смолкает, выжидающе глядя на меня.
— Что вы имеете в виду? — не сдаюсь я.
— Вы знаете, — с расстановкой произносит замдиректора, не сводя с меня своего тяжелого взгляда. Но и я сдаваться не собираюсь.
— Отнюдь.
— Уважаемый Максим Алексеевич, я никоим образом не лезу в вашу личную жизнь, но хотел бы попросить не переносить ее в стены колледжа.
— Уважаемый Анатолий Матвеевич, — в тон ему отвечаю я. — На данный момент у меня нет с Ниной никаких иных отношений, кроме как отношений в рамках «студент-преподаватель».
— То есть вы и другим студентам назначаете встречи в парке, и приглашаете к себе домой?
Так вот оно что! Птичка уже напела…
— Во-первых, я уже говорил, что встречу в парке я Нине не назначал. А во-вторых, домой ко мне может прийти любой студент, которому необходимы какие-либо дополнительные материалы для подготовки к экзаменам. И если уж на то пошло, Анатолий Матвеевич, насколько я помню, уставом не запрещены романтические отношения между студентом и преподавателем.
— Совершенно верно, Максим Алексеевич, уставом не запрещены, но есть такое понятие, как аморальное поведение, и вот за это уже можно понести ответственность.
— Разве я в чем-то проявил аморальность?
— Послушайте, Максим Алексеевич, — отчего-то тон Никифорова вдруг сделался более мягким. — Я не против ваших отношений с Ниной, прошу лишь о том, чтобы они не стали достоянием общественности. Я не допущу, чтобы кто-либо из преподавательского состава уничтожал моральный облик нашего колледжа.
Сил моих больше нет слушать все эти голословные обвинения!
— Уважаемый Анатолий Матвеевич, между мной и Ниной ничего не было!
— Вот и остальные пусть думают также, — снисходительно улыбается он, и это становится для меня последней каплей.
— Знаете, раз уж мы с вами разговариваем на личные темы, Анатолий Матвеевич, то я бы порекомендовал вам обратить внимание на поведение вашей дочери. Как оказалось, она испытывает некоторый интерес к отдельным преподавателям. Не подумайте, что хочу вас обидеть, ни в коем случае! Но я, как человек приличный, не стал пользоваться ее благосклонностью, а вот другие преподаватели могут и не оказаться таковыми. Уставом ведь не предусмотрено, что отношения между студентами и преподавателями запрещены.
Кажется, я попал в самую точку. Лицо Никифорова стало пунцовым от злости. Нет, конечно, я понимаю мотивы поведения замдиректора и не осуждаю его. Но бестактность мужчины просто вывела меня из себя. Я еще осознать все как следует не успел, а нас двоих уже обвинили во всех смертных грехах! Я ведь даже не прикасался к Нине, а Никифоров так открыто, прямо в лицо заявляет, что я чуть ли с ней не сплю!
— Спасибо за совет, Максим Алексеевич, — цедит замдиректора, еле сдерживая гнев. — Вы свободны.
— Всего доброго.
Резко открывая дверь, чуть ли не сшибаю с ног Анжелу. Окинув меня презрительным взглядом, протискивается внутрь. Как ожидаемо встретить ее у двери. Опять подслушивала! И что же мешает мне сейчас сделать то же самое? Мне надоело быть пешкой в играх этой избалованной девчонки. Кроме того, было слишком непредусмотрительно на ее месте оставить дверь приоткрытой…
— Немедленно иди сюда! — яростно кричит Никифоров, хлопая ладонью по столу, и я слышу «удивленный» голос Анжелы.
— Что случилось, папочка?
Ах, какая актриса пропадает на факультете психологии!
— Я смотрю, ты у меня не в Москву поедешь, а в деревню бабке морковку сеять!
— Я не понимаю…
— Чтобы меньше соблазнов было взрослым мужикам на шею вешаться! — цедит мужчина, снова ударяя ладонью по столу. И сейчас Анжела молчит. Видимо, актерские способности дают сбой.
— Так значит, это правда! На девчонку волокла, а оказывается сама вешалась на шею Корнилову!
— Папа! — отчаянно всхлипывает Анжела.
— И у дома его торчала, позорница! За книгами говоришь, ездила?
— Папа…
— Уйди с глаз моих! Так опозорила перед человеком!
— Я все объясню! — не сдается девушка.
— Иди!
Даже не пытаюсь отойти, хочу видеть лицо этой безжалостной интриганки. Вылетает из кабинета бледная, словно поганка. Застывает на мне яростно пылающим взглядом, и ее лицо перекашивает от злости.
— Ну что, стоило оно того? — усмехаюсь в ответ на этот взгляд.
— Ты у меня еще за все поплатишься! Готовься! — гневно шипит, сжимая руки в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев белеют. Бросив на меня последний презрительный взгляд, убегает. Не нравится мне все это. Наверное, сейчас будет верным держаться от Нины подальше, чтобы не провоцировать новые слухи. Только вот… смогу ли? Тянет к ней просто магнитом, эх…
В кармане вибрирует телефон. Ева…
— Слушаю?
— Макс, дорогой, привет! Не занят?
Сейчас ее голос вызывает у меня только отторжение и ничего более.
— Говори.
— Мне
