Бросать Акселю в лицо любовь к мужу было ужасной идеей, но слова вырвались сами собой. Зловещая тишина в комнате длилась всего мгновение, прежде чем я почувствовала прохладный ветерок из вентиляции на своей голой попке, когда он с силой задрал мою юбку-карандаш.
— Какого хрена ты делаешь? — закричала я.
Громкий шлепок по заднице лишил меня дара речи. Я замерла, прежде чем осознала, что он ударил меня.
Я вышла из себя.
— Ты что, совсем свихнулся?
Шок от унизительного поступка не успел пройти, когда еще один шлепок приземлился на другую ягодицу. Моя кожа горела в знак протеста, хотя боль не заглушила рычания Акселя:
— Как ты посмела выйти замуж за другого?
Я его не понимала. Почему Аксель вел себя так, будто мой брак был личным оскорблением для него? Он тоже женился, хотя Аксель и вступил в брак только для того, чтобы жена помогла воплотить в жизнь его мечты об успехе.
Тяжелая рука Акселя снова опустилась на мою попку, и я закричала.
— Черт, Аксель. Не надо.
Он проигнорировал меня, раз за разом шлепая меня по заднице своей большой ладонью. Мои глаза наполнились яростными слезами. Я осыпала его всевозможными ругательствами, дергая ногами, чтобы освободиться. Боль взрывалась от многочисленных ударов, а я продолжала кричать, пока мой голос не охрип. Я отбивалась от него из последних сил, пока не поняла, что это бесполезно; он был слишком силен.
Измученная, я обмякла над столом в поражении, а порка продолжалась, казалось, целую вечность.
Аксель, наконец, прекратил свою атаку, но только после того, как я совершенно успокоилась. Пот катился по моему лбу, когда я пыталась отдышаться после тяжелого испытания. Нанесение ударов не входило в число всех вещей, которые Аксель сделал до сих пор. Тень предательства упала на оставшуюся ниточку надежды, за которую я цеплялась, когда дело касалось Акселя. Это было больнее, чем физическая боль.
Его мотивы были бессмысленны, и я больше не стремилась в них разбираться. Вместо этого я хрипела над столом, истощенная от потраченной энергии. Сознание вернулось, когда я почувствовала горячее дыхание, щекочущее мою киску. Я издала болезненное шипение, когда он пососал внутреннюю поверхность моих бедер, а затем своим безжалостным языком проложил дорожку к горящей попке.
— Аксель, — слабо прохрипела я, вяло пытаясь избавиться от его ласк.
Аксель схватил меня сзади за бедра и в ответ подтолкнул вперед, прижимая их к краю стола. Постоянная боль и физическая нагрузка вымотали меня, оставив усталой и почти бесполезной. Ему не пришлось напрягаться, чтобы удержать меня на месте. Хотя слабый голос настаивал на том, чтобы я ударила его ногой и бросилась наутек, сдаться было легче. Энергия борьбы покинула меня. Я не смогла даже слабо запротестовать, когда его рука скользнула между моих бедер.
— Почему ты это делаешь? — Я напряглась. Мой голос был неузнаваем — последствие предыдущих криков.
— Потому что я не могу остановиться. — Хрипло ответил он, и от жажды в его голосе мое сердце подпрыгнуло к горлу.
Он попеременно целовал и скользил языком по коже на моей истерзанной попке, как будто пытаясь унять пульсирующую боль, которую он причинил. Я старалась отгородиться от его пристального внимания. Это было трудно, когда влажность его языка оказывала охлаждающий эффект на разгоряченную попку, ослабляя боль от физического воздействия.
Аксель снял мои туфли и свободной рукой помассировал мои больные ступни. Мое дыхание выровнялось, я наслаждалась небольшой передышкой. Он поцеловал каждую ягодицу, прежде чем вернуться к внутренней стороне бедер. Мои протесты стихли к тому моменту, как он сдвинул трусики в сторону и его язык скользнул между губами моей киски. В голове не осталось ни одной мысли, когда он прощупал вход и проник внутрь. Успокаивающие облизывания были единственным доступным пластырем, способным заглушить боль. Я закрыла глаза, пока он пировал, отвлекая свой мозг от болевых сигналов.
Аксель поглощал меня с энтузиазмом изголодавшегося волка. Его страсть разрушила мой контроль над телом, пальцы на ногах подогнулись. Отвлечение от боли было слишком приятным, и эта передышка заставила мою киску сжаться, прежде чем из меня вырвался крик оргазма.
Его язык исчез, оставив меня с ощущением пустоты. Мои бедра задрожали, когда раздался отчетливый звон его ремня, свидетельствующий о том, что он вынул его из петель. За ним последовал звук расстегивающейся молнии. На протяжении всего процесса раздевания он держал руку на моей пояснице, чтобы удержать меня в случае, если я попытаюсь сбежать.
Ему не стоило тратить силы. Охватившая меня эйфория лишила меня всякой возможности оправиться от предыдущего изнеможения. Когда он схватил меня за внутреннюю поверхность бедер и стянул нижнее белье, мое дыхание было затрудненным, а уши горели. Унижение струилось по спине, когда естественная смазка позволила ему без усилий войти в мою киску.
Я ожидала, что он возьмет меня грубо. Вместо этого Аксель проталкивал член с контролируемой точностью, замерев, как только полностью вошел. Я бы приняла это за заботу о моих пульсирующих ягодицах, если бы он не был тем, кто причинил боль. Тем не менее, его тяжелое, ровное дыхание действительно звучало как попытка подавить желание вонзиться в меня.
Я чувствовала, как на меня смотрят властные глаза, и закрыла свои, чтобы скрыться от его интенсивности.
— Как ты могла выйти замуж? — сформулировал он вопрос, заданный ранее, прежде чем начать трахать меня. Доброта, которую он проявил из-за боли, утихла при воспоминании о моем «предательском» замужестве с кем-то другим.
Несмотря на последующую жестокость, Аксель старался не таранить бедрами мою покалывающую попку. Он раздвинул мои ягодицы, чтобы свести к минимуму последствия своих грубых толчков. Горячее дыхание и щетина Акселя защекотали мочку моего уха, когда он наклонился вперед и зарылся лицом в мои волосы.
Хотя боль усиливалась всякий раз, когда он прикасался к любой части моей воспаленной попки, я не издавала ни звука. Моя правая щека упиралась в стол, когда он двигался. Он наблюдал за мной, оценивая каждую реакцию моего тела, чтобы выявить мои слабости. Я пыталась отгородиться от него, чтобы он не смог найти еще больше уязвимых точек и использовать их против меня.
Отрыв от реальности только затуманивал мое сознание. Я не обратила внимания, когда его рука обвилась вокруг моей талии, а ладонь опустилась на чувствительный клитор. Прошло совсем немного времени, прежде чем перевозбужденный комок нервов дал отклик. Я дернулась и запрокинула голову назад. Он наклонил лицо в сторону, избегая предположительного удара головой. Однако я уже не заботилась ни о чем, кроме нарастающего оргазма.
— Блядь, — прорычал он, чувствуя, как
