сказать что-то интересное.
— Расстрел… Расстрел немедленно! — бормотал Геринг. — Сейчас же… Я должен это видеть сам. Ты обещал, Генрих!
— Хорошо. — Гиммлер прошелся по кабинету, глянул в окно. Потом подозвал одного из конвойных. Указал пальцем на двор и стену напротив окна. — Расстрелять немедленно вон там. Идите!
Он подошел к Эккерту и глянул ему в глаза.
— Вы верите в то, что говорите, советник? Или вы просто решили расстроить меня? Вы уверены, что и меня, и рейхсмаршала повесят?
Эккерт усмехнулся:
— Я слышал, что вы трус, Гиммлер. Слышал, что вы занимаетесь гаданиями и содержите целый штат прорицателей. Да, вас казнят, Гиммлер, по приговору вашего собственного народа, знайте это, убийца…
Гиммлер покачал головой.
— Что ж, это будет потом. А сейчас я посмотрю, как умрете вы. Кто же вы, Эккерт? Скажите мне об этом сейчас, перед вашей смертью. Вы враг нашего строя?
— Мне не хочется говорить с вами, Гиммлер…
— Увести! — крикнул рейхсфюрер.
Он стоял у окна. Тяжело дыша от бешенства, приковылял к окну и Геринг. Они видели, как Эккерта вели по двору, как поставили у стены. У многочисленных дверей, выходящих во двор, толпились эсэсовцы. Эккерта оставили у стены, конвоиры, расстегивая кобуры, пошли в сторону. Вот они остановились и вскинули парабеллумы. Геринг напрягся, будто ожидая чего-то. Гиммлер распахнул окно. Эккерт распрямил плечи и выкрикнул что-то. Сухо треснули выстрелы, и он медленно осел на асфальт. Один из конвоиров, наклонившись, еще два раза выстрелил ему в грудь.
Геринг спросил:
— Ты слышал, что он кричал?
Гиммлер качнул головой.
— Он крикнул: «Да здравствует Родина!» Мне все время кажется, Герман, что мы не до конца разобрались в этом человеке. Я знаю только одну категорию людей, которые ведут себя так, как он, — это коммунисты.
— Ты говоришь глупости, Генрих. Ну что ж, мы обо всем договорились. Я еду к себе. Сейчас посмотрю все бумаги этого… — Геринг кивнул во двор, где только что расстреляли Эккерта. — Так я надеюсь, что ты подашь свой голос «за», Генрих?
— Я не меняю своих решений, Герман…
Когда Геринг ушел, Гиммлер сплюнул на роскошный персидский ковер.
— Жирный боров, — пробормотал, усаживаясь в своем кресле. — Что ж… на этот раз твоя взяла. Но в следующий раз… в следующий… Я дождусь своего часа!
4
Пауль с папкой в руках медленно шел к кабинету Зауэра. Только что он познакомился с будущим своим шефом — начальником отдела «А» штурмбаннфюрером Росселем. Долгая и утомительная беседа закончилась успешно. Россель наложил визу на документе о допуске к работе нового сотрудника центрального аппарата гестапо Пауля Шмидта.
Он вышел во двор. Нужно пересечь небольшую полоску асфальта, чтобы войти в следующий подъезд. И вдруг Пауль увидел Эккерта, стоящего у стены, а напротив него — двух эсэсовцев, проверяющих оружие. У всех шести подъездов здания гестапо толпились эсэсовцы. Обычно расстрелы производятся в подвале, в специально оборудованном зале, а тут вдруг прямо во дворе…
Пауль стал пробираться ближе. Рука шарила по внутреннему карману брюк, где всегда лежал «вальтер». Вспомнил, что, когда приехали из гестапо, спрятал его в кадку с тряпьем в гараже. Он не думал о том, что на грубо пробирающегося вперед штурмана оглядываются эсэсовцы. Он думал о том, что нужно успеть, что нужно наброситься сзади на палачей, вырвать у них оружие и стрелять, стрелять по этим самодовольным, гнусным рожам, стрелять до тех пор, пока руки могут нажимать курок…
И вдруг взгляд Эккерта словно пригвоздил его к месту. Ведь старик мог вывернуться из беды, но тогда погиб бы он, Пауль. Старик идет на смерть для того, чтобы жил и боролся он. И Пауль остановился. Он прислонился спиной к стене прямо напротив экзекуторов. Он стиснул пальцами углы холодных кирпичей и впился взглядом в лицо Эккерта.
Старик стоял спокойно, разглядывая небо, внезапно заголубевшее частыми просветами. Руки он сложил на груди, будто в свободные минуты выбрался на природу из душного и пыльного города и сейчас любовался ранним закатом. Он не обращал внимания на столпившихся вокруг людей в зловещих черных мундирах. Он не видел их. И в тот момент, когда двое убийц перед ним закончили приведение в порядок оружия, он вдруг отыскал в толпе единственное родное лицо, единственные наполненные болью и мукой глаза и вдруг улыбнулся, словно сказал: держись, не кисни, все будет как надо. И когда мушки парабеллумов уперлись в его грудь, он вдруг крикнул громким и звонким голосом:
— Да здравствует Родина!
И треснули выстрелы…
Через дни и годы
1
С десятого по двенадцатое ноября 1940 года состоялся визит в Берлин наркома иностранных дел Советского Союза В. М. Молотова. Начальник Генерального штаба Сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер записал в своем дневнике:
«…разговор между Молотовым и фюрером:
Молотов. Влияние германских успехов на Западе на Россию. Германия не ответила на ряд поставленных ею вопросов.
Фюрер… Мы ведем войну не на жизнь, а на смерть и ждем понимания этого. О войне на Балтийском море не может быть и речи. Мы должны принять решение, должны ли мы стоять плечом к плечу или друг против друга. Союз! Широкие перспективы.
Молотов. Недовольство России по поводу наших (германских) гарантий Румынии. «Они направлены только против нас». Требует отказа от них!..»
…Двадцать пятого декабря 1940 года «Маяк», расположенный на территории Польши, принял из Берлина радиограмму, которую тотчас же ретранслировал в Центр. В тот же день руководитель одного из отделов советской разведки долго разглядывал принесенную в папке фотографию худощавого человека в форме краскома. Потом аккуратно прикрепил ее к бумагам в папке, прочел список наград: три ордена Ленина, орден Красного Знамени — и медленно написал на уголке папки: «21 октября 1940 года геройски погиб при выполнении задания командования». Положил в папку копию расшифрованной радиограммы и медленно набрал номер телефона.
— Докладываю, — сказал он, — цепочка связи из Берлина восстановлена. Руководитель группы геройски погиб. Остался в живых и внедрился в гестапо радист товарищ Еремин.
…В день гибели Эккерта, вечером, Герман Геринг был объявлен преемником Гитлера на посту руководителя партии. Позже это было подтверждено специальным законом.
…17 октября 1942 года были завершены аресты группы патриотов, руководимых обер-лейтенантом люфтваффе Харро Шульце-Бойзеном, коммунистами супругами Коппи, Кукгофом и Харнаком. Почти все они были казнены. В их числе был и полковник Гертс. Гитлер отказал в помиловании даже аристократке графине фон Брокдорф, оказавшей некоторые услуги антифашистам. Германские антифашисты умерли героями.
…А в это время Остер, руководитель генерального заговора против Гитлера, сам получил генеральские погоны. Он
