тихую улицу. Изображения ещё оставались неясными, невозможно было понять, что произошло с ним после.
«Беспорядки, улица… Кровь… Скорее всего….» – Он еще немного сосредоточился, но очередная острая боль ударила ему в виски, остановив его усилия, – «Надо отдохнуть», – подумал он, как будто был своим собственным врачом.
Был ли он сбит машиной, подвергся ли нападению или, что еще хуже, стал жертвой взрывного устройства? Вопреки ожиданиям, память ничего не подсказывала ему.
Внезапно в комнату просочился сладкий запах, сначала очень легкий. Аромат доносился видимо из кухни.
Он не смог бы сказать, что именно готовится, но этот приятный запах, который становился все сильнее, успокоил его, он даже и сам не знал почему.
Где-то, совсем неподалеку от него жил человек, или люди, которые заботились о нем, ухаживали за ним, просто жили. Беспокойство становилось меньше, то ли от того, что вокруг продолжалась жизнь, или от этот запаха, который возможно был ему знаком, но он пока не смог его узнать. Хотя его тело страдало, а разум был как бы ограничен болью, но казалось, что к нему вернулись прежние ощущения, те моменты которые сопровождали его детство, и это создавало ощущение некоторой беспомощности, но также и защиты. Вкусный аромат стал эффектом успокаивающего бальзама. Даже раздражающий звук, стучавший у него в висках и ушах, теперь исчез, и он забыв о своих ранах, просто заснул, без кошмаров и тревог.
Когда он проснулся, уже наступал вечер. Теперь окно было закрыто, и легкий ветер больше не раскачивал занавески, а свет, проникающий в комнату, наполнился оранжевыми оттенками. Рядом с кроватью был деревянный стул, на который, видимо, пока он спал, поставили чашку. Сладкий запах еды, который ощущался ранее, все еще исходил из этой чашки, Вивьен выпрямился, оперся на стену и придвинул стул немного ближе к себе. Оставленная для него еда, ещё была горячей. Он взял ложку левой рукой, но она слишком сильно дрожала, и стало понятно, что он не способен есть сам.
– Эй, – выдохнул он устало.
Из коридора быстро донеслись перешептывания, затем послышались шаги, и Вивьен увидел перед собой лицо маленькой девочки. Он улыбнулся ей, она смутилась и поспешила спрятаться за дверью.
Затем, вероятно из кухни, послышались лёгкий звон посуды, какие-то разговоры на русском языке, которые, разумеется, Вивьен не понимала, затем в дверях появилась женщина.
– Здравствуйте, – сказала она по-английски.
Вивьену пришлось повернуть голову, чтобы взглянуть на неё, она заметила это и прошла в центр комнаты. Ему показалось, что он уже видел её прежде, но он не был уверен. Она повернулась и отодвинула одну штору, в комнате стало светлее.
Он попытался быть вежливым, что-то сказать ей, но из глубины его горла вырвался тот же хриплый звук. Снова почувствовав боль, ОН немного поморщился.
– Челюсть не сломана, но немного будет болеть, – сказала она, проводя рукой по собственному лицу, проиллюстрировав сказанное, – но это пройдет и довольно быстро, – закончила она с улыбкой.
– Меня зовут Вера. Вчера вы подверглись серьезному нападению.
Во время разговора она присела на стул, позвала девочку и велела ей принести горячей еды.
Когда другая тарелка оказалась в её руках, она взяла ложку и аккуратно поднесла к его рту. Он он с усилием начал есть. Аромат, который он почувствовал перед тем, как заснуть, теперь материализовался, и он почувствовал удовольствие.
– Я работаю в ресторане, рядом с которым вас избили. Сначала мы вызвали скорую помощь, но она не смогла проехать, дороги в центре перекрыты. Мы перенесли вас ко мне, вам повезло, что я живу напротив.
Вивьен пробормотала "спасибо" и продолжил есть.
Он думал о том, что с ним происходит что-то нереальное. В комнате маленькой девочки, с ним рядом была женщина, которую он не знал, в городе, которого он не знал. По ее словам, он подвергся нападению. Его принесли сюда без сознания, за ним ухаживали, а теперь кормили. Это произошло, но всё могло пойти и по-другому. Он мог бы остаться лежать на земле, и именно так закончилась бы его жизнь. Теперь его поражала даже не вся серьёзность положения, а осознание того, каким непрочным всё оказалось в один миг, хрупкость воспоминаний, мечтаний, планов, самой жизни, хрупкость того, что мы считаем само собой разумеющимся, эта уверенность в том, что у нас всегда будет, то, что есть сейчас. Но одно мгновение, и вы больше не можете держать ложку, чтобы есть самостоятельно, всего одно короткое мгновение, способное все разрушить и всё изменить.
«Вера говорит на английском даже более, чем хорошо, – подумал он, – мне повезло, что она оказалась там». Он смутно помнил, как общался с сотрудницей, убирающей зал, в том ресторане, о котором она говорила. Вероятно это была она.
Хотя ему было нелегко говорить, он попытался представиться.
– Я… Вивьен.
– Я знаю, мне пришлось заглянуть в ваши документы, я искала информацию о вашей группе крови.
Он кивнул и поднял перевязанную руку.
– Спасибо тому… сделал все это!
Она поднесла ложку ко рту Вивьен и снова улыбнулась.
– Пожалуйста, – спокойно сказала она, – это сделала я. Я врач.
Вивьен был даже более, чем удивлён.
– Я осмотрела вас, – продолжила она, – Всё достаточно серьёзно, но могло быть и хуже. У вас есть несколько переломов, повреждены ребра, тяжелые ударов, которые вы получили по голове, разумеется вызвали сотрясение мозга.
Вера замолчала, позволив ему осмыслить всё сказанное, продолжая медленно кормить его. Она, вероятно, была растеряна не меньше, чем он, но у нее теперь не было выбора, кроме как помочь ему выздороветь.
Когда он справился с едой, она поднялась и вышла.
Вивьен вернулся к тому, о чем он думал раньше.
Английский Веры был идеальным, если бы не этот небольшой акцент, который впрочем, делал её голос ещё приятнее. Но самым удивительным было то, что она была врачом. Она говорила о его травмах сдержанно, без эмоций. Так говорят врачи только с большим опытом. Конкретно. Холодно. Спокойно. Вивьена поразило то, что он видел до того, как его избили, он видел как она, мыла полы в ресторане. И очевидно для неё было необходимостью иметь вторую работу. Вероятно она одна заботилась о своей дочери
Вера вернулась в комнату со стаканом воды. Она взяла со стола лекарства, откладывая те, которые пора было принимать.
– Врачи не слишком хорошо зарабатывают сейчас, – она как будто читала его мысли, – и многие вынуждены подрабатывать ещё где-то. Тем более мы с дочкой живем вдвоем.
Аккуратно поддерживая стакан, она помогла ему выпить таблетки.
– Ваше тело должно восстановиться, и это никак нельзя ускорить.
