— Не раньше, чем ты вылезешь из своего хиджаба. Глаза, конечно, зеркало души, но, если по ходу рассказа тебе вздумается показать рассказчику язык или тебя одолеет зевота, я хочу об этом знать.
— Ладно уж… Но знай ты, как тут здорово, у тебя бы духу не хватило меня отсюда вытаскивать.
Вика шумно вдохнула, набрав полную грудь своего бергамота, после чего явила мне лицо, готовое внимать всему разумному, доброму и вечному, что только имелось в моем распоряжении.
— Собственно, ничего сенсационного я тебе не открою, — осторожно начал я свою лекцию. — Для того, чтобы в одно прекрасное утро встать с постели нуворишем, а именно это нас так живо интересует, имеется, по сути, всего два классических средства…
— Дима, постой! — перебила меня Вика. — Кто там встает с постели? Нувориш? Это ведь хорошо?
— Поскольку в этом и состоит наша цель, нувориша мы с тобой считаем верхом совершенства. Я мог бы сказать «богач», но, прости, погнался за красотой слога.
— А про постель там тоже для красоты слога? Или, кроме нее, других средств еще не придумали?
— Успокойся, постель там тоже для красоты. А что, для тебя это принципиально?
— Пока не знаю…
— Тогда хватит болтать… Первое из наших средств всецело зависит от случая. От того, как повернется фортуна. На него трудновато рассчитывать, но сбрасывать со счетов тоже не стоит. Второе — гораздо надежнее, но, скорее всего, потребует от тебя определенных жертв. По меньшей мере, готовности чем-то поступиться…
— Все умозрительнее и умозрительнее…
— А как бы ты хотела?
— Можно пример? Что такое «случай»? Ты ведь, наверное, не в карты предлагаешь играть? Я, конечно, умею, но почти всегда проигрываю…
— Да, здесь ты права. С твоим лицом я бы за покерный стол не садился. Но в играх другого рода это же наивное личико способно склонить удачу на твою сторону. Скажем, расположить к себе кого-то настолько основательно, что этот кто-то совершенно добровольно и бескорыстно тебя… — я сделал паузу. — Ну?.. Что?
— Что «ну что»? Поимеет? А говорил, постель — для красоты…
— Нельзя ли мыслить платоничнее, юная леди? И потом мы все-таки о мамоне рассуждаем, а не о Содоме с Гоморрой.
— Ну, я не знаю… Поимеет и оставит на чай?
— Мне кажется, ты слишком переоцениваешь одни свои качества и в то же время недооцениваешь другие. Короче говоря, этот кто-то совершенно добровольно и бескорыстно тебя озолотит. Обеспечит твое безбедное существование. Как выражаются в народе: за красивые глаза…
— Вот так сразу? — Вика похлопала красивыми глазами. — Разве в жизни такое бывает?
— А разве в твоей жизни такого еще не случалось? — я красноречиво помолчал и, так как девушка всего лишь недоуменно пожала плечами, продолжил. — Взять, например, меня. Безусловно, ты мне симпатична. Почему бы по такому изрядному поводу не предложить тебе огромную кучу денег? Не жалких семьдесят тысяч, а гораздо больше. Под влиянием светлых чувств. Или из каприза. Я чувствителен и капризен — вполне могу себе такое позволить…
— В качестве подарка? — осведомилась Вика.
— Именно! Так мы это и назовем для краткости.
— Зачем тебе дарить мне деньги?
— А сама как считаешь? Вероятно, что-то может меня к этому побудить. Что-то задушевное, к примеру… Зачем, по-твоему, Алена подарила тебе тот самый анклет, что скрывается теперь под твоим чудным седалищем?
— Вот эту штуковину? — девушка вытянула на свет правую ногу и погладила блестящие звенья кончиками пальцев.
— Ее самую. Более подходящего символа для кучи денег и не придумаешь…
— Дима, но это же никакой не подарок. Это просто… Ну, как… Алена попросила меня надеть ее украшение и побыть с ним какое-то время… Недолго…
— Ах, вот в чем дело, — признаться, я ощутил сильнейшую неловкость и не вполне понимал, как продолжать этот разговор: мой менторский азарт весь куда-то улетучился. — А я было подумал… С чего вдруг Алене взбрело такое в голову?
— Ну, видишь ли… — как ни странно, Вику тоже охватило какое-то таинственное смущение. — Это всего лишь причуда. Ей так захотелось. Так нужно было… для секса…
— Прошу прощения! — я поднял вверх обе руки. — Вопрос снимается! Секс — занятие креативное. В таком случае хоть личинами меняйтесь — это не моя забота.
— А что насчет денег?
— Каких денег? Ах, да… Тут все просто. Есть такое выражение: «приспичило». За ним может стоять все что угодно — иной раз сам не знаешь, что тобой движет. Вчера тебе приспичило подарить мне халат — и ты подарила. А сегодня или, допустим, завтра мне точно таким же манером приспичит подарить тебе уйму денег. То самое «богатство», как ты его окрестила. Отчего нет?
— Миллион? — прагматично уточнила девушка.
— Почему миллион? По-твоему, это богатство? Что ты будешь делать с миллионом?
— Не знаю еще… Возможно, куплю что-нибудь, что стоит миллион, если мне это понадобится.
— Ну, естественно… Для примера это не важно, так что пусть будет миллион. Хотя нет, этого даже для примера маловато. Лучше уж семьдесят… Семьдесят миллионов к твоим семидесяти тысячам… Кстати, любопытно: приняла бы ты от меня эти деньги, если я бы вдруг предложил?
— Семьдесят миллионов?
— Да…
— Так нельзя спрашивать, — Вика с укоризной покачала головой. — Сначала предложи, а там посмотрим.
— Почему ж нельзя, моя милая? Не охота отвечать?
— Дима, а сам ты не понимаешь? Я могу ответить на вопрос. Могу ответить на предложение. Но не получится ответить на предложение внутри вопроса. Да и задавать такой вопрос должно быть неудобно… Послушай, как это звучит: «согласилась бы ты стать моей женой, детка, если я бы вдруг предложил?» Ты всегда так делаешь? И как, успехи имеются?
— Если честно, поздравлять пока не с чем… — я внимательно поглядел на Вику, которая тем временем демонстрировала незаурядный цирковой номер: поочередно сгибала и разгибала пальцы правой ноги — то ли в рассеянности, то ли пытаясь таким образом подсчитать, велика ли разница между семьюдесятью миллионами и ее нынешним достоянием. — Сдается мне, что с первым средством мы дальше не продвинемся. Налицо явный мировоззренческий раскол. Конфликт поколений… Имеет ли смысл
