общему ликованию школьников, завелся.
Само собой разумеется, что теперь мне уже захотелось познакомиться с Гугой поближе, а так как нам было по пути, то я пригласил мальчика в машину и затеял с ним разговор о двигателях внутреннего сгорания. Гуга, оказывается, два года состоял членом Детского автомобильного клуба.
— Только вы, пожалуйста, не говорите об этом маме. Мама против, — просит Гуга.
И мы снова продолжаем разговор о двигателях внутреннего сгорания.
Мальчик образно объясняет, почему заглох наш мотор. Его руки рисуют в воздухе всю схему зажигания, глаза блестят.
— Нет, — тихо шепчет он, — ваш шофер не любит автомобиля.
— А ты любишь?
— Конечно!
— А музыку? Только давай говорить по-честному.
Гуга на минуту задумывается, а потом, видимо, решившись, говорит:
— Вчера мне снилась нота «фа». Пришла, села над ухом и стучит, как дятел: «Фа… фа… фа…» Нет, музыка не по мне. На той неделе я пошел в автомеханическое ремесленное училище, хотел подать заявление, а там москвичам не предоставляют общежития.
— Почему же в ремесленное?
— А с чего же начинать, как не с ремесленного? Хороший специалист тот, который идет снизу вверх, тогда он любую гайку сумеет выточить и привернуть. Поработаю я в цехе, а потом можно и в техникум поступить или в институт — учиться на автоконструктора. У меня на этот счет целый план продуман.
— А рояль, значит, по боку?
— Нет, буду играть, но тогда, когда захочется, а не из-под палки. Мама этого не понимает. Я иногда думаю плюнуть на все и начать жить по своему плану, а прихожу домой и расслабляюсь. Жалко мне ее. Сын-музыкант — это мечта ее жизни.
Мне очень хочется помочь мальчику. Но помочь Гуге — это значит поссориться с его мамой. А, будь что будет!
И вот два дня подряд мы ходим вместе с будущим конструктором двигателей внутреннего сгорания по всяким учреждениям. Мы спорим, доказываем, и наконец на Гугином заявлении появляется долгожданная резолюция: «Принять с предоставлением общежития».
У Гуги в глазах сразу загораются веселые искры. А я смотрю на радостное, возбужденное лицо мальчика и думаю в это время о его маме.
Нет, родительские мечты не должны быть эгоистичны. Мама должна думать не о том, чего хочется ей, а о том, чего хочется ее ребенку, к чему у него есть способности.
Я знаю, завтра Гугина мама начнет бегать, плакать и жаловаться на меня, но тем не менее я не раскаиваюсь в том, что разлучил ее с сыном и помог ему перейти из музыкального училища в ремесленное.
1949 г.
На Белом озере
Сигнал подъема уже давно прозвучал, а Рита все еще нежилась в постели.
— Скорей вставай, на зарядку опоздаешь, — сказали девочки.
А Рита повернулась на другой бок и снова заснула.
Плохой пример оказался заразительным. Ритина подружка Галя не пошла не только на зарядку, но и в столовую.
— Пусть мне подадут чай сюда, — сказала она. — Я буду завтракать в своей комнате.
Старшая пионервожатая лагеря Нина Дмитриевна Путятина попробовала пристыдить девочек:
— Завтракают в постели только больные. А ну, немедленно выползайте из-под одеяла.
А девочки вместо того, чтобы занять свое место в пионерском строю, начали дерзить.
Нина Дмитриевна не понимала, что случилось с ее воспитанницами. Риту и Галю она знала давно не только по лагерю, но и по третьей школе, в которой старшая пионервожатая преподавала зимой математику. Эти девочки считались примерными ученицами и активными пионерками. Одна была председателем совета отряда, а другая — членом совета дружины. И вдруг с активистками произошла какая-то непонятная метаморфоза. Утром они надерзили вожатой, днем довели до слез воспитательницу, а вечером, после отбоя, вместо того чтобы разойтись по палатам, Рита и Галя от имени первого звена предъявили воспитательнице ультиматум:
— Организуйте нам катание на лодках по лунной дорожке.
С большим трудом девочек уговорили лечь спать. И вдруг в четыре часа утра весь лагерь был разбужен по сигналу «тревога». Дети, вожатые, воспитатели, вскочив с кроватей, побежали к флагштоку и увидели там начальника лагеря Агриппину Герасимовну Егорову. Пионеры к ней:
— Что случилось?
— Несчастье. У нас пропало звено.
— То есть как пропало? — заволновались собравшиеся.
— Не знаю, — ответила Агриппина Герасимовна. — Может быть, девочки утонули, а может, заблудились в лесу. В их палате обнаружена записка: «Прощайте. Нас не ищите. Вещи отправьте нашим родителям».
Лагерь заволновался. Моментально было создано несколько поисковых партий. Одна с баграми побежала к озеру, другая — в лес. Девочек искали весь день — и все безрезультатно. Усталые, расстроенные возвратились пионеры в лагерь, и первыми, кого они увидели, были девочки из пропавшего звена.
— Нашлись, нашлись! — радостно закричали пионеры, подбегая к Гале и Рите.
А те как ни в чем не бывало говорят:
— А мы вовсе и не пропадали. Мы нарочно спрятались от вас.
— Зачем?
— Чтобы напугать вожатых.
— Ну, и очень глупо.
— Правильно, глупо, — согласилась Галя. — Да это ведь мы не сами придумали. Нам посоветовала спрятаться Агриппина Герасимовна.
— А записка?
— И записку она велела написать.
Как выяснилось позже, Агриппина Герасимовна придумала потешную игру «Пропавшее звено» и готовилась к ее проведению втайне и от пионеров и от воспитателей. А для того, чтобы эта «игра» выглядела правдоподобней, начальник лагеря посоветовала членам злополучного звена за два дня до исчезновения демонстративно не слушаться вожатых, дерзить воспитателям, разговаривать с ними ультимативным тоном.
Само собой разумеется, что воспитатели на первом же производственном совещании осудили вздорную и вредную затею начальницы лагеря. А начальница, вместо того чтобы признать свою вину, заявила:
— Такие игры будут устраиваться и впредь, — нашим детям скучно.
— Здесь не может быть скучно детям, — сказала старшая вожатая и оглянулась вокруг.
И в самом деле: место, где расположился лагерь, было на редкость красивым. На много километров вокруг вековой лес, и в центре леса, на самой вершине холма, в рамке из зеленых сосен, огромное озеро, названное за чистоту и прозрачность своих вод Белым озером. А в этом озере — лини, окуни, щуки. Хочешь рыбы — вооружись удочкой. Надоела рыбалка — купайся, лови раков или отправляйся с отрядом в лес по ягоды. А ягод здесь пропасть: земляника, черника, брусника, костяника, клюква. А сколько замечательных походов можно устроить в этом лесу! И такие походы устраивались — один интереснее другого, только не в этом лагере, а в соседних.
— Давайте и мы будем работать так же, — предлагали Агриппине Герасимовне воспитатели.
А та ни в какую.
— Нам нельзя, как другим, — говорила она. — У нас в лагере дети завов и замзавов отделами облисполкома.
Агриппина Герасимовна была твердо уверена, что дети
